Путники огибают плавный поворот реки и оказываются перед водопадом метров двадцать высотой. Сразу под водопадом — спокойная и относительно мелкая овальная заводь в полукруглых нависающих берегах. Вертикальные солнечные лучи бьют в облако белой пены у основания водопада, превращая ее в слепящую подсветку. Капли и струйки грунтовых вод на стенах бликуют, папоротники и крупнолистые растения — эпифиты, — цепляющиеся за невидимые щели в стене, мерцают и переливаются в странных голубоватых отсветах пены.
Стены этой природной выемки по большей части скрыты растительностью: мох ниспадает хрупкими многоярусными драпировками, лианы свешиваются с деревьев в сотнях футов наверху и перекидываются через полканьона, оплетая выступающие корни и образуя естественную шпалеру для более тонкого кружева вьющихся растений, которое, в свою очередь, удерживает на весу плотный ковер мха, пропитанного грунтовой водой. Бесчисленные бабочки сверкают цветами радиоактивной чистоты, над водой проносятся черные с бирюзой стрекозы-стрелки. Они увиваются друг за дружкой, изредка проблескивая коралловой и розовой изнанкой крылышек. Но больше всего в воздухе того, что не выжило и медленно опадает в воду, уносящую их прочь: мертвые листья и экзоскелеты насекомых, высосанные и выеденные начисто в какой-то безмолвной борьбе высоко-высоко над головами.
Рэнди поглядывает на экран джи-пи-эски, которой в ущелье нелегко поймать сигнал хоть одного спутника. Но наконец появляются цифры. Он нажимает кнопку, чтобы вычислить расстояние до Голгофы, и ответ выскакивает немедленно: длинная строчка нулей с несколькими незначащими цифрами в конце.
Рэнди произносит: «Мы на месте», однако его слова тонут в резком хлопке взрыва высоко на берегу. Через мгновение слышится человеческий крик.
— Всем стоять, — говорит Дуг Шафто. — Мы на минном поле.
На зеленом пригорке человек, укрывшись за могильным камнем, смотрит в подзорную трубу на штативе, поворачивая ее вслед за движущейся фигурой в длинном одеянии с капюшоном. «ПОХОРОНЫ» — зацепка, на которой прокололись эти ребята.
Японец в американской военной форме, которого Енох Роот оставил позади, должно быть, тот самый Гото Денго. Лоуренс Притчард Уотерхауз столько раз видел это имя на перфокартах «ЭТК», что может уже не читать приклеенную сверху распечатку. Он за метр узнает «ГОТО ДЕНГО» по рисунку пробитых квадратиков. То же относится еще к двум десяткам горных инженеров, доставленных на Лусон в сорок третьем — сорок четвертом годах в ответ на радиограммы «Лазурь/Рыба-еж» из Токио. Однако, насколько Уотерхаузу известно, все остальные мертвы. Или отступили вместе с генералом Ямасита.