— Ни суд, ни я не поверили вашим показаниям.
Ими не проведешь и младенца. Но между мною и прочими офицерами есть разница, ибо я знаю, что вы за человек, а они этого не знают. Они видели в вас обыкновенного солдата, а я знал, что вы джентльмен. Для них ваши показания были нагромождением бессмысленной лжи, которая наводила на них смертельную скуку. Я же спрашивал себя: как далеко может зайти джентльмен? Не настолько же далеко, чтобы помогать сокрытию убийства? Поэтому, когда я услышал ваши уверения, будто вы ничего знать не знали и ведать не ведали, проснулись от крика капрала и все прочее, я кое-что понял. Так вот, Шандивер, — воскликнул он, вскочил и с живостью подошел ко мне, — я хочу вам рассказать, что же происходило на самом деле, и вы поможете мне позаботиться, чтобы восторжествовала справедливость. Как вы это сделаете, я не знаю, ведь вы, без сомнения, связаны клятвой, но как-нибудь да сделаете. А теперь слушайте внимательно.
Тут он сильной рукой вдруг крепко ухватил меня за плечо, и говорил ли он еще что-нибудь или тут же умолк, я не знаю и по сей день. Ибо, словно по наущению самого дьявола, он схватился как раз за то плечо, которое задел Гогла. Рана была пустяковая, царапина, она уже начала затягиваться, но когда майор Шевеникс сжал ее, меня пронзила острая боль. Голова закружилась, на лбу выступил пот; должно быть, я страшно побледнел.
Так же внезапно Шевеникс отдернул руку.
— Что с вами? — спросил он.
— Пустяки, — отвечал я. — Приступ дурноты. Все уже прошло.
— Вы уверены? — спросил он. — Вы бледны, как полотно.
— Нет, нет, все в порядке, не беспокойтесь! Это совершенные пустяки. Я уже пришел в себя, — выговорил я, еле ворочая языком.
— Так я могу продолжать? — спросил майор Шевеникс. — Вы в состоянии меня слушать?
— Ну, разумеется! — отвечал я и утер пот с лица рукавом, ибо носового платка у меня в ту пору, конечно, не было.
— Если только вы в силах меня слушать. Какой-то очень внезапный и жестокий приступ, — с сомнением сказал он. — Но раз вы уверены, что все прошло, я продолжаю. Дуэль для вас, пленников, естественно, задача нелегкая; должно быть, соблюсти все правила было бы просто невозможно. И, однако, она могла быть вполне законной по существу, даже если при столь своеобразных обстоятельствах вам пришлось отступить от некоторых формальностей. Вы меня понимаете? Я спрашиваю вас как джентльмена и солдата.
При этих словах он снова поднял руку и уже хотел снова опустить ее мне на плечо. Я не в силах был бы это вынести и отшатнулся.
— Нет, — воскликнул я, — не надо! Не трогайте мое плечо. Я не могу этого вынести. — И поспешно прибавил: — У меня ревматизм. Плечо воспалено и очень болезненно.