Чаща тут была непролазная, и я ничего не видел дальше своего носа. Мне приходилось с силой продираться сквозь заросли и не раз пускать в ход нож, обрубая плети лиан, а порой даже и валить одним ударом какое-нибудь деревцо. Я называю их деревьями за величину, а в сущности, это были скорее какие-то огромные травы, сочные и мясистые, как морковь. «Когда-то это место было расчищено, сорняки-то разрослись не так давно», — подумал я, продираясь сквозь них, и внезапно наткнулся на высокую груду камней, и сразу же понял, что это уже дело рук человеческих. Бог его знает, когда это было сложено и когда покинуто, — ведь в эту часть острова никто не заглядывал еще задолго до появления здесь европейцев. А через несколько шагов я набрел и на ту тропинку, которую все время искал. Она была узкая, но хорошо убитая, и я понял, что у Кейза, должно быть, немало последователей. И в самом деле, здесь вошло в моду показывать свою отвагу, углубляясь в заросли вслед за Кейзом, и юноша не считался взрослым, пока не сделает себе татуировку на бедрах, во-первых, и не поглядит на дьяволов Эзе, во-вторых. Все это очень характерно для канаков, но если вдуматься хорошенько — так и для европейцев тоже.
Пройдя немного по этой тропке, я внезапно встал как вкопанный и начал тереть себе глаза. Передо мной возвышалась стена, тропинка уходила в пролом в этой стене. Стена была очень древняя, полуразрушенная, но когда-то искусно сложенная из огромных камней: никто из нынешних обитателей острова не мог бы даже помыслить о подобном сооружении. И на верху этой стены стояли в ряд престранные фигуры — не то идолы, не то пугала, не то еще что-то. Их вырезанные из дерева и раскрашенные лица были необычайно безобразны, вместо глаз и зубов были вставлены раковины. Волосы и очень яркие одежды их развевались на ветру, а некоторые из них даже приводились в движение, как марионетки. Дальше к западу есть острова, где и по сию пору умеют делать такие фигурки, но на этом острове, если даже их когда-нибудь и изготовляли, это ремесло давно умерло и стерлось в памяти здешнего населения. Примечательно было то, что все эти пугала производили впечатление совсем новеньких, прямо как из лавки.
Мне вспомнилось вдруг, как Кейз в первую нашу встречу признался, что ловко умеет подделывать местные диковинки; да и многие торговцы на островах зарабатывали этим нехитрым ремеслом неплохие денежки. И тут мне стало ясно все: я понял, что эта выставка служила двойной цели — Кейз сушил здесь свои диковинки и одновременно напускал страху на тех, кто приходил сюда вместе с ним.