— Погоди! — предостерегающе поднял руку консул, останавливая Эвдема на полуслове. — А вот об этом не надо говорить даже здесь. Не следует всем знать того, о чем известно в Риме лишь единицам. Пусть все считают, что Аттал умер от солнечного удара или от сердечного приступа. Лучше скажи, чего ты хочешь от Рима за свою услугу? Великую услугу! — подчеркнул он.
Поняв, что настал тот миг, о котором он мечтал все эти годы, Эвдем плеснул в кубок вина и, отпив немного, чтобы успокоиться, сказал:
— Атталу и боготворившему его народу я отомстил сам. А от Рима прошу одного: сделать меня вашим наместником в Пергаме, всецело покорным и преданным вам.
Муций Сцевола отрицательно покачал головой.
— Что? — побледнел вельможа. — Но почему?!
— Потому, что римской провинцией не может управлять неримлянин! — твердо ответил консул.
— Это точно? — ошеломленно пробормотал Эвдем.
— Да. Это я тебе говорю не как консул, а как законовед.
Эвдем с минуту смотрел на человека, отобравшего у него единственную надежду, которой он жил.
— Ну что ж, — с трудом справившись с собой, наконец заметил он, — значит, с меня будет достаточно и мести.
— Может, я все-таки могу помочь тебе в чем-то другом? — участливо спросил Муций Сцевола.
— В чем? — усмехнулся Эвдем и, подумав, добавил: — Разве что только прикажешь своим легионам превратить Пергам снова в ту же крепость, какой он был во времена великой державы Ахеменидов!
— И куда же ты подашься теперь? — задумчиво спросил консул, размышляя уже не о судьбе Эвдема, а о том, что хорошо, что в Риме вот уже несколько веков нет царей. И всем противникам республики вот оно — живое возражение в облике этого потомка Дария или Артаксеркса. Двести лет прошло со времени их гибели, а этому все неймется, все играет, бурлит царская кровь…
В ответ Эвдем неопределенно пожал плечами и вздохнул:
— Кто знает?.. Может, в Парфию. А может, и в Понт или Бактрию, туда, где когда-то правили мои предки…
Вежливо поблагодарив хозяина за отдых и беседу, он сделал попытку подняться с ложа, но консул остановил его:
— Куда же ты на ночь? Останься! И потом, гости, за которыми я разослал всех своих ликторов, не простят мне, если не увидят такого редкостного посланника!
Словно в подтверждение его слов, дверь распахнулась, и раб-привратник пропустил в перистиль первого гостя, стройного римлянина в белоснежной тоге.
— Сцевола! — с порога вскричал тот, бросаясь к консулу. — Это правда?!
— Правда, Тиберий! — кивнул Муций Сцевола. — Тебе это может подтвердить посланник из Пергама, привезший завещание. А это — Тиберий Гракх! — представил он римлянина Эвдему.