В этот момент поезд тронулся. Антипин встал и, глядя в окно на проплывающий перрон, торжественно и с пафосом прочитал:
– Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна рабов, и вы мундиры цвета хаки, и ты, тупейший мой народ.
Костюка этот "ремейк" Лермонтова слегка покоробил, но тут подошли еще два знакомых литератора, и отъезжающие загудели до самого Парижа.
– Это вы, молодежь, довели страну до диктатуры. Вы мечтали о "твердой руке", о возрождении Сталина, – пьяно покачиваясь в такт поезду, витийствовал Антипин.
– Чего сразу валить на нас, – огрызнулся Костюк, разливая по стаканам водку. Он толкнул своего задремавшего соседа, известнейшего тележурналиста Болотова, прославившегося даже в своей среде редкой продажностью. – Привычка стариков обвинять во всех нынешних бедах молодежь адекватна только привычке молодых обвинять в этих же самых бедах стариков. Так ведь, Миша?
– Пошел ты... – буркнуло телесветило и окончательно завалилось на диван Костюка.
– Э, нет, – Симеон Владимирович торжественно помотал перед носом журналиста своим мелким, дамским пальчиком. – Мы-то в свое время хлебнули дерьма тоталитаризма выше головы. Мы рисковали не баксами, а головой. Загреметь в лагеря было легче, чем выпить кружку пива. И это мы довели вас до демократии, своей кровью, своими нервами, своей борьбой, а вы ее профукали.
– Это была не демократия, это хрен знает что, феодализм с элементами первобытного строя. У кого больше – тот и пан. Каждый новый правитель приходил словно царь, отныне и навсегда. После нас хоть потоп, говорил Людовик. После наших царьков скорее останется пустыня.
– И все-таки это вы профукали свою свободу и теперь бежите на Запад, туда, где ее переизбыток, – настаивал прозаик, тщетно пытаясь увернуться от попыток своего соседа, сатирика Апалина, полить его редеющие волосы пивом.
Несмотря на эти бесконечные споры, Костюк с Антипиным почти сдружились, но, к удивлению Егора, по прибытии в столицу Франции старый забулдыга не пригласил его пожить у себя на квартире, даже не назвал свой парижский адрес.
Спустя два месяца они совершенно случайно встретились в одном из парижских "бистро" на бульваре Капуцинов. Костюку показалось, что его собрат по перу выглядит несколько странно. Он был в том же самом легком, не по сезону, плаще и не слишком свежей шляпе. Антипин мелкими глотками пил горячий кофе, лицо его при этом как-то не источало радости и покоя.
– Добрый день, Симеон Владимирович, – вежливо поздоровался Костюк.
– А, Егор Андреич, какая встреча! – обрадовался старый прозаик. – Ну как вам Париж, как вам весь этот Запад? Достаточно прогнил?