– А это что, так важно?
– Конечно, – заметил неприметный человек в штатском из свиты академика. Это был директор ФАПСИ Майоров. – Через два дня голосование в конгрессе по импичменту Апдайка. Сейчас голоса балансируют на грани равенства. Если мы устроим обвал биржы, он точно проиграет.
На несколько минут Роман задумался, потом меланхолично кивнул головой:
– Можно сделать все по-иному, проще.
Минут десять хакер с фигурой и манерами подростка объяснял академику, членкору и всем остальным свою идею.
– Остроумно, – решил Боголюбский. – А что, давайте попробуем!
Чтобы увеличить эффект, решили параллельно действовать сразу на двух биржах "большой семерки", Лондонской и Токийской. Рядом с Романом снова уселся Семушкин, но теперь Андрей Ильич все делал с оглядкой на монитор Малиновского. Действовал Бэд с виду неторопливо, но очень уверенно и остроумно.
– Парень мыслит совершенно по-другому, чем мы, – тихо говорил Левин на ухо Боголюбскому. Из-за академика к его голосу прислушивался Майоров. – Черт его знает, но он понимает компьютер как бы изнутри, чувствует как тот работает, что ли. Все-таки самоучка.
Уже через десять минут Роман продрался в святая святых Лондонской биржи, в системы управления и рассылки котировок. То, что он сделал там, не понял никто, настолько быстро простучал он по клавишам.
– Все, – заявил Роман, переключив экран на котировки акций.
– Погоди-погоди! Как это ты сделал? – растерялся Семушкин.
Роман, не вставая со стула, подъехал к столу членкора и чуть помедленнее показал нехитрую комбинацию своей команды.
– Теперь все почтовые поступления будут копироваться по десять раз. И это будет на всех биржах, система автомата. Вот, понеслось.
Действительно, дисплей начал выдавать показатели резкого роста документации. Самая обычная почта, все те же котировки "Юнайтед Стил", "Майкрософт" и еще тысяч фирм начали множиться в геометрической прогрессии. Минут десять громадные серверы Лондонской биржы еще справлялись с этой массой инфомации, затем начали уничтожать ее, и, наконец, вся система зависла, прекратив казавшийся вечным хоровод человеческой алчности.
Поняв, что случилось что-то невероятное, сотни брокеров, оставив бесполезные ящики умных машин, бросились звонить по телефонам на другие биржи. Но и до тех уже дошла волна наводняющего умножения, биржевикам было не до разговоров с коллегами. Поняв, что "большая семерка" ухнула в небытие, замерли и все остальные биржи мира.
Такого мир не испытывал с роковой "черной пятницы" двадцать девятого года. Ставки на электронную систему учета сыграли плохую службу для биржевых маклеров. Обрушился один из столпов, на котором держался западный мир. Несмотря на все заверения глав правительств, что крах бирж явление временное, началась паника, сравнимая разве что с недавно пережитым психозом ожидания ядерной войны.