– Товарищ генерал, что вы там высматриваете?
– Молодость свою, Паша, молодость! Здесь она осталась, в этих горах. Семь лет, лейтенантом пришел, вышел майором! Брат мой младший здесь навсегда остался. Подбили его БМП, даже костей не осталось, такой силы был пожар. А он только после училища, совсем немного прослужил!
Могильный с сочувствием кивнул головой, хотел что-то сказать, но в этот момент подошел один из пилотов вертолета.
– Товарищ генерал, выше мы подняться не можем, машина идет на пределе, к тому же над перевалом, по нашим данным, сильный ветер. Может бросить на скалы.
– Хорошо, высади нас здесь. Сами возвращайтесь на базу. Когда нужно будет, вас вызовем.
Вертолет, поднимая белое облако взбудораженного снега, сел на единственную в районе ровную площадку и высадил обоих офицеров. Оружия у них было минимум, два пистолета с запасными обоймами и два крепких ножа у пояса. Могильный тащил большую армейскую рацию, два скатанных спальных мешка. Белов же взвалил на плечи большой рюкзак с провизией. Когда вертолет улетел, генерал закурил, взглянул на компас и махнул рукой на юг:
– Нам туда.
Путь этот был нелегок. В рыхлом снегу они проваливались по колено, каждый шаг давался с трудом, сказывалось высокогорье. Ни генерал, ни его адъютант уже больше не курили. Горная болезнь вызвала отвращение к табачному дыму. Белову приходилось туго, он и возрастом был постарше, и за годы отставки подрастерял десантную форму.
– Отвык, – сказал он во время очередного привала, сняв шапку и вытирая с лица обильный пот. – А когда-то... как лось по этим же самым местам...
К полудню они достигли перевала, где действительно буйствовал встречный порывистый ветер, и начали спускаться вниз, в долину. Они не думали, что в этот же день смогут добраться до людей, но уже в сумерках увидели вдалеке огонек и смогли рассмотреть небольшую струйку дыма. Они прибавили хода и по темноте подошли к небольшому полуразрушенному аулу. Десяток убогих домов приютился под высокой скалой, прикрывающей кишлак от постоянного в этих местах ветра.
Офицеры шли не таясь, в полный рост. Могильный нервничал и искоса поглядывал на внешне спокойного генерала.
– Николай Васильевич, неужели вы не волнуетесь?
– Почему, волнуюсь.
– По вам незаметно.
– Знаешь, Паша, в этих краях поневоле становишься фаталистом. Чему быть – того не миновать. Любая, самая длительная и ужасная смерть – только миг по сравнению с вечностью. Я ведь родился и вырос в Таджикистане, так что этих людей знаю не понаслышке, а как бы изнутри. Ну вот, нас уже и встречают...