Я закрыла глаза. Я упала бы от отчаяния и бессилия, но Николас снова схватил меня за руки с силой, которая тотчас же вывела меня из состояния летаргии.
— Муж мой, — сказала я. — Джейн мертва. Ты видел, как ее погребли на малхэмском кладбище.
Николас продолжал смотреть на меня, не сводя глаз с моего лица и ничем — ни движением, ни звуком — не показывая, что слышит меня. Все еще крепко держа меня за руку, он двинулся по дорожке, за собачьи будки и сарай, где держали садовые инструменты, мимо домишки Джима, к пепелищу, где раньше стояла конюшня. Когда наконец мы остановились у края пепелища, я была в полном смятении, мешавшем мне мыслить.
Не обращая внимания на тьму, мой муж уверенно шел вперед, я видела его фигуру, то появлявшуюся, то исчезавшую в густом тумане.
— Здесь никого нет, — сказала я.
— Я слышал, как она звала меня из-за двери, — настаивал Ник. — Открыв дверь, я увидел ее стоящей в конце коридора. Она хотела, чтобы я последовал за ней, и я это сделал. Она привела меня сюда.
— Тебе это показалось. Ты все это вообразил.
Он сердито пнул ногой обугленное бревно, потом, упираясь руками в бока, застыл на месте и уставился на небо. Я решила, что скажу ему все сейчас же, полную правду, то, что его болезнь означала не привычку и любовь к шерри, что его галлюцинации были вызваны привычкой к опиуму. Но был ли он способен поверить мне в его теперешнем состоянии?
Я должна была найти убедительное доказательство того, что кто-то хотел убить его таким образом, я должна была объяснить ему, почему это происходит. Только в этом случае я могла бы открыть ему свои подозрения.
Николас снова принялся ходить взад-вперед по пепелищу, и я попросила его:
— Пожалуйста, давай вернемся в дом. Ты простудишься на холоде и заболеешь.
Я повернула на дорожку, надеясь, что он последует за мной.
И в этот момент я увидела Тревора и Джима, торопливо шагавших к нам. Я открыла рот, чтобы заговорить, но внезапное выражение ужаса, исказившее черты моего деверя, заставило меня промолчать, и я повернулась посмотреть, что его так напугало.
Мне на ум пришли слова Брэббса: «Джейн умерла. Ей раздробили череп».
Мой муж стоял с огромным камнем в руках. Оцепенев от ужаса, я отступила и оказалась в объятиях Джима, а Николас смотрел на меня сначала смущенно, потом я поняла, что он узнает меня. На лице его отразилось недоверие. Он уронил камень и теперь переводил взгляд с меня на Тревора и обратно.
— Значит, — сказал Николас, — ты тоже поверила. Я гадал, сколько времени тебе понадобится, чтобы присоединиться к их точке зрения.