И сейчас здесь собралось несколько мальчишек; Луга, сын Морвуда, добродушный толстяк Мэлган и маленький темнолицый Эрп из племени полулюдей, который, как выдренок, мог плавать под водой. Кроме них, были здесь еще два или три мальчика, и тут же, как обычно, вертелись собаки. Дрэм сидел несколько поодаль и перевязывал ремни от башмаков из сыромятной кожи. Эта процедура занимала у него больше времени, чем у других, из-за того, что приходилось все делать одной рукой. Рядом с ним, положив голову на лапы и свернув завитком хвост, в котором запутались сухие прошлогодние стебли ивы, лежал огромный полосатый янтарно-черный пес; больше года назад Дрэм достал его, маленького и пушистого, из загородки, где он спал подле братьев в доме Тэлори-охотника, и, свистнув, поманил за собой.
Дрэм туго затянул ремешок и сел, скрестив ноги. Пора было двигаться. Он поспеет как раз к ужину. Он теперь всегда был голоден. «Интересно, что сегодня приготовит мать. Хорошо бы мясо», — подумал он. А вдруг Блай вернулась рано и тогда мать успеет сварить сладкую густую массу из дикой ежевики и меда, которую можно мазать на ячменную лепешку. Блай ведь ушла чуть свет на берег с плетеной корзиной. Но скорее всего это будет завтра.
На мгновение смолкли все звуки, и в этой тишине что-то голубое резко метнулось перед глазами Дрэма: зимородок вспорхнул в ветвях ивы, низко нависшей над водой.
Луга поднял с земли кремневый камешек — кремни часто встречались на отмели; они скатывались сверху с дороги, где был устроен водопой для скота. Не задев цели, камень перелетел через дерево и шлепнулся в воду звонко, как рыба. Зимородок с гортанным сердитым криком вылетел из листвы. Дрэм презрительно хмыкнул, что заставило Лугу нахмуриться.
— Я не хотел его задеть, — сказал он.
— Не ври!
— Нет, не хотел.
— Ты не можешь спокойно смотреть на живое существо, которое радуется жизни. Тебе не терпится что-нибудь бросить в него и убить, — сказал Дрэм и добавил только для того, чтобы подкрепить свои слова: — Тэлори говорил, что если убивать ради убийства, как делают лисы и ласки, то можно разгневать лесных богов.
Луга швырнул еще один кремень в воду.
— Тэлори, Тэлори, — передразнил он Дрэма. — Кто не знает, что ты любимчик Тэлори? Отдал же он тебе Белошея за дохлого лебедя. Он уже совсем протух, когда ты стащил его у сорок. Отец мой дал бы Тэлори новый медный котелок за собаку.
Дрэм вскочил, готовый броситься на обидчика, чтобы отомстить за себя, а главное, за своего лебедя.
И в ту же минуту вслед за ним вскочил на ноги Белошей. Он стоял ощерившись и задрав морду, так что была хорошо видна серебристая подпалина на шее, давшая ему имя. Потянув носом воздух, он вдруг насторожился, янтарные глаза сразу стали напряженными. И почти одновременно с ним Эрп, который до этого лежал на животе, изучая под берегом нору водяной крысы, перевернулся на спину и сел, обратив узкое темное лицо в сторону тропы. По этой древней зеленой тропе, как и по Главному Тракту, проходило много народа из Большого Мира: охотники, одетые в шкуры, возвращались из дальних походов; пастухи в сезон перегоняли скот; воины с полосками охры и вайды на лбу шли на войну вслед за своими вождями; купцы, приплывшие по Большой Воде, вели лошадей, груженных тюками с солью, душистым желтым янтарем и бронзой тончайшей работы.