Он повернул голову и встретил взгляд священника. Его глаза были полны слез. Капитан очень удивился и растрогался, совершенно позабыв про количество поглощенного священником бургундского. Оно так размягчило сердце священника, что он оплакал бы и смерть бродячей собаки.
— Сэр, — ласково обратился к нему Гейнор, — не плачьте о том, кто сам о себе не плачет.
— Потому-то я и скорблю о вас, — священник вздохнул, и слеза, скатившись по его толстой щеке, омочила крошку табака на его воротнике.
— Это очень странно, — заметил капитан, наблюдавший за ним с интересом. — Стало быть, вы не верите в то, что проповедуете? Разве вы не верите в радостную потустороннюю жизнь?
Священник уставился на смертника в изумлении, даже плакать перестал.
— А может быть, вы на собственном опыте убедились, что этот мир так хорош, что вы не променяете его услад ни на какие иные?
— О нет, сэр, но вы... вы так молоды, — невразумительно пробормотал священник.
— Разве мне не повезло? Меня минует немощь старческого возраста...
— Но погибнуть в расцвете лет! Какая жалость! О, сэр, — взмолился он, — умоляю, думайте о другом!
— Не думается, — спокойно ответил капитан. — Вот и вас, сэр, одолевают земные мысли, иначе откуда эта грусть, которую я не могу разделить? Сэр, мне кажется, вы придаете слишком большое значение короткому мигу, именуемому жизнью. Поскольку нам всем в конце концов суждено уйти, не все ли равно, уйдем мы сегодня или повременим до завтра? Стоит ли оплакивать один день? — утешал священника обреченный на смерть. — Разрешите, я расскажу вам историю, услышанную однажды на Востоке...
— Боже упаси! — воскликнул священник. — Вы думаете о прошлом, а ваши мысли должны быть устремлены в будущее!
Капитан улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Забыв про бургундское, он заключил, что этот человек явно непригоден для тяжкого испытания утешения обреченных. Его, очевидно, смущала сама задача. Оба замолчали. Повозка, точно улитка, взбиралась на Холборн-Хилл, и повсюду волновалась та же бесчувственная жестокая толпа — глазеющая, орущая, насмехающаяся.
Не думайте, что здесь собрались политические противники капитана. Мало кто из толпы знал, за какое преступление этого человека осудили на смерть. Его приговорили к повешению, а висельник — всегда интересное, даже забавное зрелище, он — словно приглашение к празднику.
Заглянув Гейнору в лицо, священник прочитал на нем полупрезрительное удивление и неверно истолковал это выражение.
— Меня потрясло, сэр, — сказал он, — что вы не получили разрешения прибыть на казнь в карете.