— А я мог бы потребовать такого разрешения? спросил капитан Гейнор, проявляя умеренный интерес.
— Могли бы, если бы оплатили карету, — заверил его священник.
— Ах, теперь это не имеет значения!
Но священника уже занимала другая мысль. Он заметил, что в повозке нет гроба.
— Есть ли у вас друзья? — поинтересовался священник.
Он был вынужден говорить очень громко, чтобы заглушить гомон толпы.
— Друзья? Надеюсь, есть.
— Где же они тогда?
Капитан Гейнор слегка нахмурился:
— Вы бы хотели, чтобы они влились в эту кошмарную толпу?
— Конечно, нет. Но они позаботились бы...
— О чем позаботились, сэр?
— О ваших похоронах. Получили они разрешение на похороны?..
Капитан посмотрел на него и улыбнулся:
— Представьте, эта мысль не приходила мне в голову. Я-то полагал, хоть и не задумывался над этой проблемой, что о похоронах позаботятся те, кто распорядился меня повесить.
— Вы заблуждаетесь, сэр.
— Но разве это так важно?
Встретив невозмутимо спокойный взгляд солдата, священник смешался: уж слишком далеко уклонился он от своих обязанностей, направив свои мысли по неверному руслу. Все они были о бренной тленной плоти, тогда как надлежало позаботиться о бессмертной душе. И духовный наставник пробормотал какую-то банальность, кинув страждущему мелкую монету. Капитан Гейнор сидел молча, благодарный за передышку в болтовне, еще более пустой, чем сам предмет разговора. Мысли его были далеко. Вдруг он обернулся и посмотрел вперед. Тотчас послышался взволнованный возглас священника:
— Не смотрите!
Капитан не обратил внимания на слова пастыря. Повозка, дребезжа, съезжала с горы. Домов здесь было меньше, а толпа все прибывала. У подножия горы люди кишели, как муравьи. В центре сборища торчал темный треугольник — зловещее сооружение.
Капитан Гейнор уперся в него взглядом, потом обернулся к священнику.
— Наше путешествие заканчивается, — молвил он с улыбкой. — Оно и к лучшему: путешествие, прямо скажем, не из приятных.
Смерть — величайшее приключение в человеческой жизни. Эта фраза стала расхожей. В ней есть парадокс, вот почему она так полюбилась многим писателям. Но про смерть, которую предстояло принять капитану Гейнору, можно сказать в прямом смысле, без всякого парадокса, что она явилась величайшим приключением в его жизни.
На этой стадии повествования возникает искушение вставить в текст отрывки из мемуаров некогда знаменитого доктора Эмануэля Близзарда. И если, по размышлении зрелом, автор решил не приводить этого документа дословно, то лишь потому, что, несмотря на обилие подробностей, мемуары доктора Эмануэля Блиэзарда неполно освещают события: многое в истории капитана Гейнора было знаменитому профессору неизвестно. И все же без мемуаров доктора Близзарда невозможно было бы воспроизвести в подробностях события самой необычной части повествования. Многие отрывки из мемуаров, — читатель легко распознает эти места, — приводятся почти буквально, лишь иногда они дополняются другими источниками: доктор знал не все. Более того, рассказ будет понятнее, если события будут изложены в порядке их следования, что несвойственно профессору.