— Вы мне угрожаете? — Дамарис вырвалась из его рук.
— Угрожаю? Нет, моя дорогая, не угрожаю. Я предупреждаю, предостерегаю. Представьте, что утром, устав от вашей жестокости, я раздумаю жениться на вас. Что же тогда?
Дамарис молча смотрела на Понсфорта. Он прочел в ее взгляде ненависть и отвращение и понял, что ведет игру неумело. С досады он совершил еще более безрассудный поступок — предъявил ей ультиматум.
— Клянусь Богом, — заявил он, — или вы станете моей женой сегодня, или распоряжение о помиловании сэра Джона будет отменено. Я не позволю играть собою, не позволю ради забавы вести со мной двойную игру.
Дамарис закрыла лицо руками, потом взглянула Понсфорту в глаза.
— Вы негодяй, лорд Понсфорт!
— Я люблю вас, мадемуазель. Делайте выбор и сообщите мне о нем. Или вы хотите, чтобы сэр Джон разделил судьбу капитана?
Небо расколол страшный удар грома, дождь перешел в ливень.
— А вот и гроза, — сказал Понсфорт. — Может быть, она поможет вам принять здравое решение.
Дверь отворилась, стоявший на пороге слуга ждал приказов хозяина.
— Позаботьтесь о карете мисс Холлинстоун, — сказал Понсфорт, — распрягите лошадей.
Ужас отразился на лице Дамарис — ужас попавшего в ловушку зверя.
— Будет исполнено, милорд.
— Погоди, — сказал Понсфорт и обратился к Дамарис: — Так пригласить пастора или нет? Я жду вашего решения.
— Нет! Нет! — крикнула Дамарис слуге. — Я уезжаю! Проводите меня к карете.
Озадаченный лакей молча глядел на хозяина. Понсфорт за спиной Дамарис дал ему знак удалиться, что тот и сделал, прикрыв за собою дверь.
Дамарис растерянно взглянула на своего тюремщика.
— Милорд, — сказала она, — вы не смеете меня задерживать, я не выйду за вас замуж — ни сейчас, ни когда-либо еще. Теперь я вижу, что мне угрожало. Отпустите меня! Немедленно отпустите, или же вам придется отвечать перед законом.
— Утром вы будете сговорчивее, — пробурчал Понсфорт. — Что же касается свадьбы, то я вас не принуждаю. Не хотите — воля ваша. Но, может статься, завтра вы запоете по-другому, моя милая.
Теперь он сбросил маску робкого влюбленного и вел себя откровенно грубо и напористо.
Дамарис не дрогнула.
— Вы еще пожалеете о содеянном, милорд! — заявила она, — Очень пожалеете!
— О чем мне жалеть? — насмешливо осведомился Понсфорт. — О том, что проявил гостеприимство и не отправил даму в рискованное путешествие в грозу? Подумайте как следует, Дамарис... — добавил он с показным добродушием, — А вот и пастор. Не лишайте его работы.
Дамарис услышала, как позади отворилась дверь, и, как и Понсфорт, предположила, что явился пастор. Она не обернулась, но по выражению лица Понсфорта поняла, что ошиблась, что в дверях стоял не пастор, а незваный и страшный гость.