– Утро сейчас, дедушка, – подхватил Санька.
Старик остановился, снял шапку и перекрестился. Он тихо шептал молитву и низко кланялся. Рыжик стоял подле и обводил тоскливым взором незнакомую местность. Позади остались желтый домик станции с красной железной крышей, рельсы, полотно дороги и золотые отблески восходящего солнца. Впереди же широко и свободно разметалась обнаженная степь.
Никогда еще Рыжик не видал такого простора, такой шири.
Нарядное голубое небо, убранное по краям серебристо-светлыми тучками, висело над необъятной покойной и безлюдной равниной. Ветер чуть слышно пробегал, обдавая теплым дыханием задумавшегося Саньку. Он думал о вчерашнем дне, о Полфунте, о Мойпесе… Двухнедельное путешествие с Полфунтом оказало сильное влияние на впечатлительного мальчика. Он за это время сделался серьезнее и словно старше. Благодаря фокуснику Рыжик узнал об очень многом из жизни людей, стран и городов. Всезнающий и опытный Полфунта посвятил своего маленького спутника во все тайны бродяжнической жизни. Рыжик живо воспринимал все, о чем рассказывал Полфунта, и наивные, заманчивые грезы наполняли его восторженно настроенное воображение. Еще вчера только, подходя к Киеву, Санька вслух мечтал о том, как они с Полфунтом обойдут всю землю, как они будут в цирках представлять, как они много-много денег заработают и как он, Санька Рыжик, богачом вернется к себе на Голодаевку и удивит всех своим роскошным костюмом. Дуне он полный кошелек с деньгами подарит, а Мойпесу принесет золотой ошейник… Полфунта с улыбкой на губах слушал детский лепет мальчика и одобрительно покачивал головой. И вдруг все эти мечты неожиданно разлетелись в прах, и даже сам Полфунта исчез неизвестно куда.
Рыжик знал, что машина далеко увезла его за ночь и что встретиться теперь с Полфунтом невозможно. Рыжик понимал и чувствовал, что он всеми покинут, что он оставлен на произвол судьбы, и это главным образом угнетало, мучило и доводило мальчика до отчаяния. Как бездомный, выброшенный на улицу щенок пристает ко всякому прохожему, так и Санька готов был пойти за кем угодно, чтобы только не быть одному. Вот почему он так охотно последовал за незнакомым слепым дедушкой.
– Ох-хо, грехи тяжкие!.. – прошептал старик, надел шапку и снова положил руку на плечо Саньки.
Рыжик, выведенный из задумчивости, вздрогнул от неожиданности и взглянул на дедушку. Лицо старика, обрамленное седой окладистой бородой, было покойно, неподвижно, а полузакрытые глаза под густыми бровями выражали безжизненность и равнодушие ко всему окружающему.