Дженюари вздохнула:
— Наш бюджет это не позволяет.
— Дженюари, — вмешалась Ди, — скажи мне, что было после шоу?
— Мы выпили в «люксе» у Вероники и…
Сэди, войдя в комнату, сообщила, что ленч готов. Они прошли в столовую. Подавал еду Марио. Майк настоял на том, чтобы Дженюари взяла себе сосиски.
— Они пойдут тебе на пользу. Ты слишком худая. Ди добродушно улыбнулась и произнесла:
— Ты рассказывала нам о Веронике.
— А… да…
Дженюари проглотила кусочек сосиски.
— Мы словно перенеслись в другую страну. Все говорили с разными акцентами. Вероника — с французским, Карла — с каким-то восточноевропейским, Нина-Никлас — с русским, двое молодых людей — с греческим. Поэтому мы пользовались французским. Меня это устраивало. Только бедный Дэвид не понимал ни слова.
— Куда вы отправились потом? — спросила Ди.
— Никуда. Карла ушла с греками, а Дэвид отвез меня домой, потому что в девять утра он играет в сквош.
Ди мгновение помолчала. Воткнула вилку в яйцо, потом отложила ее в сторону.
— Я так возмущена, что не могу есть.
— Что случилось?
Майк продолжал намазывать масло на тост.
— Дэвид избавился от твоей дочери до полуночи, чтобы поехать с Карлой в Уэстпорт.
— Почему ты так считаешь? — спросил Майк.
— Я вчера говорила с Карлой. Она сказала мне, что уезжает вечером в Уэстпорт на последний уик-энд перед наступлением холодов. Неужели тебе не ясно… все было запланировано заранее. Карла никогда не ужинает в клубе. Она вообще никуда не ходит. Конечно, она знает Веронику… но однажды отказалась пойти даже на прием в честь Нуреева, которым действительно восхищается, из-за нелюбви к скоплению людей. Но поскольку Дэвид чувствовал, что он должен встретиться с Дженюари, они обо всем договорились между собой. Нашли способ одним выстрелом убить двух зайцев. Карла встретилась со своей старой приятельницей Вероникой, а Дэвид вывел в свет Дженюари. Затем девушку бросили, а эта парочка укатила в Уэстпорт.
Мышцы на лице Майка напряглись, но он продолжал есть.
— Если Дэвид решил куда-то уехать на уик-энд, это его личное дело.
— Он сделал дуру из твоей дочери ради женщины, вдвое превосходящей ее по возрасту.
Майк оттолкнул от себя тарелку. Его голос прозвучал тихо и ровно.
— Ди, я полагаю, ты должна предоставить людям право самим решать за себя и жить, как они хотят.
Дженюари захотелось куда-нибудь исчезнуть. Ди рассердилась не на шутку; челюсть Майка окаменела. Пытаясь разрядить атмосферу, девушка сказала:
— Слушайте меня оба… я чудесно провела время. У нас с Дэвидом прекрасные отношения, и…
— Тогда почему ты позволила этой польке увести его у тебя из-под носа? — спросила Ди.