Но в Теларозе он был обязан носить его. Он знал, как много эта вещица значит для тех, кто живет здесь.
Он прошел в гостиную — к круглому столику с двумя креслами. Стол был покрыт скатертью в зеленую полоску с розовыми и лиловыми цветами. На нем стояли стеклянная ваза, наполненная сухими розовыми лепестками, мраморная статуэтка Купидона и китайский кувшин, разрисованный фиалками. Бобби Том наклонил кувшин и вытряхнул из него ключи от пикапа.
Поставив сосуд на место, он осмотрелся и не смог сдержать улыбки. Пастельные обои, кружевные занавески, прихваченные полосатыми бантами, пухлые ситцевые диваны и кресла, касающиеся оборками ковра, — всего этого было здесь через край и с горкой. Он еще раз сказал себе, что нельзя поручать затаившей обиду женщине украшать жилище мужчины.
Да, его подруга-декораторша потрудилась на совесть, хотя и уверяла потом, что старалась сдерживать себя. Он не стал ничего менять, но вместе с тем не хотел, чтобы кто-то отпускал за его спиной шутки, поэтому никому не разрешал фотографировать интерьер своего техасского жилища. И как это ни удивительно, очень любил здесь бывать. Он никому бы не признался, что какая-то дурацкая коробочка из-под конфет, выглядывающая из-под кружевной салфетки, проливает бальзам на его душу. Он провел столько времени в веселых мужских компаниях, что, приезжая сюда, чувствовал себя как на каникулах. К сожалению, каникулы кончались, как только он закрывал за собой входную дверь.
В просторном гараже, расположенном впритык к дому, стояли его «тандерберд» и черный «шеви-пикап». Пространство над гаражом он обратил в небольшой гимнастический зал, выкроив рядом с ним комнатку для неожиданных визитеров. Одна пожилая пара из городка присматривала за его жилищем в его отсутствие, а отсутствовал он большую часть времени. И все же он любил это место больше всякого другого на Земле.
Дорожка, посыпанная гравием, привела его пикап к шоссе. Отсюда была хорошо видна часть взлетной полосы, которую он проложил на дополнительно прикупленном участке земли, расположенном по другую сторону дороги. «Барон» уже находился там — в небольшом ангаре, скрытом за купой деревьев.
Пропустив грузовик, кузов которого был забит свиньями, Бобби Том выехал на асфальт. Ему вспомнились летние вечера, когда он с друзьями совершал по этому шоссе пробежки, заканчивавшиеся интенсивным приемом алкоголя. Они добегали до Ллано, где напивались, и его исправно выворачивало наизнанку. К семнадцати годам он установил, что его желудок не переносит крепких напитков, и с тех пор пил только вино.