Гонзо едва заметно подернул хвостом.
– Признаться честно, – сказал он, – даже у меня от такого зрелища мурашки по коже.
– Ты умеешь успокаивать. – Андрей ухмыльнулся и достал из куртки сигареты.
– Никогда не был за городом, – созналась крыса, – один раз, и то на вертолете, а так...
– А ведь тут еще живут, – Костин вернул на место автомобильный прикуриватель и глубоко затянулся, – и немало народу, надо сказать...
– Угу, – Гонзо развернулся и перебрался поближе, прямо за руль, – только можно ли этот народ людьми назвать?
– Ну, – Андрей ловко объехал сожженный бензовоз, – что за расизм? Люди есть люди. Приспособились, не дали умереть нескольким поселкам, живут... Научились обходиться без света и огнестрельного оружия, живут охотой и тем, что дает земля. Взять тех же фермеров, к примеру.
– Они не живут, – Гонзо опять взял менторский тон, – а медленно умирают. Поколение за поколением порождая мутантов и уродов от инцестных связей, они превратили твои возрожденные поселки в самые настоящие лепрозории. А фермеры, так это вообще одни сплошные убытки. Из ста процентов ввозимых в Новосибирск продуктов только тридцать четыре проходят тесты на контроль чистоты и качества. Скоро и они вымрут...
– Когда живешь, – Андрей покатал ментол на языке и медленно выпустил дым из ноздрей, – в городе, совершенно не задумываешься обо всем этом. Это все город. Он меняет сознание...
Дорога быстро, словно стесняясь, пробежала через мертвый поселок, перепрыгнула заросшую железнодорожную линию, обогнула выгоревшую заправку с парой обугленных магазинчиков под боком и нырнула в лес. По обе стороны ее потянулись ряды редких кривых берез. Голые ветки, словно заломленные в отчаянии руки, нависали над машиной. Но было заметно – тут еще ездили, пусть не часто: поваленный столб был заботливо оттянут на обочину, а сама дорога стала ровнее. Андрей прибавил газу.
– Нет, не город, – крыс сел на задние лапы, повернувшись мордочкой к Андрею, – это сделала система. Система городов, система мировоззрения, система жизни страны. В конце двадцатого века мы гнались за прогрессом. Нам, русским, – Андрей приподнял бровь: ого, заявочки, – хотелось быть похожими на тех, кто жил на Западе. Города росли, все остальное не имело значения. Ты этого не застал – все, что лежало за городской чертой, было вынуждено или прокармливать себя самостоятельно, либо умирать, спиваясь самогоном на картофеле. А земли было много, вот и подумали: а чего бы не использовать ее по назначению? За зеленые деньги. Закопай ты пару тонн отходов где-нибудь между Мошковом и Витаминкой, и кто про это узнает? Только правнуки.