Я не успела дойти до входной двери, как меня поймала Хозяйка.
— Он хочет, чтобы ты задержалась, — сказала Хозяйка. Я остановилась. — Вот здесь, — она указала на небольшую гостиную, сбоку от вестибюля. Комната была изысканно оформлена в стиле центральных браксанов. Поскольку я не привыкла сидеть на полу, независимо от количества подушек, то села на краешек низкого столика.
Прошло совсем немного времени и вошел сам кайм’эра. Я встала и поклонилась.
— Отличное выступление, — сказал Затар.
— Спасибо, О Великолепный! — еще раз поклонилась я.
— И это была непростая задача.
— Я понимаю это, кайм’эра, — я позволила себе показать, что меня это позабавило.
— Это было сделано специально, — заметил лорд. — Ты хорошо и напряженно поработала, поэтесса. Я слушаю.
Сердце учащенно билось у меня в груди. Я знала, что зашла с ним дальше, чем кто-либо из моих коллег, а репутация Затара привлекала многих опытных поэтов.
— Вашему Дому не хватает моего Искусства, Великий.
— У моего Дома есть Хозяин, — сухо ответил он.
Я продемонстрировала глубокое уважение к его вербальным навыкам.
— Но есть ли в нем поэт? Несомненно вы занимаетесь политикой с умением, в котором вам нет равных, но есть ли рядом с вами творец, чтобы выбирать слова, которые помогут максимально эффективно выражать красоту нашего языка? — Затар ничего не ответил и я продолжала без пауз, чтобы не перепугаться. — Я могу дать удовольствие — боль — советы. Меня учили заставлять аудиторию чувствовать то, что я хочу. Я приношу свое искусство к вашим ногам. Я дам вам простое удовольствие, кайм’эра, или создам для вас легенды. Вам требуется только выбрать.
Я иссякла. Затар молча рассматривал меня, его эмоции были замаскированы под каменным выражением лица, сквозь которое, как я знала, мне не дано проникнуть.
— Хорошо, давай расмотрим каковы твои мотивы, — равнодушно произнес лорд.
Я задрожала, но кивнула.
— Ты — женщина. Как женщина, ты не можешь прокормить себя, работая в любой отрасли, которая требует власти над мужчинами. Искусство несет в себе особый риск, поскольку будучи независимой, ты не можешь требовать оплаты, если тебе в ней отказывают.
— Это так, кайм’эра. — «На любимую мозоль!».
— Как творец, ты стоишь отдельно от браксинской классовой системы. В глазах простого общества ты — в самом низу. Если ты станешь частью Дома чистокровного браксана, то это сделает твое занятие законным и ты будешь относиться к второму классу.
— Это так, кайм’эра, но…
— И также ты из восставших. Неужели ты думала, что я не проверю твое прошлое? Ты вдохновила толпу на восстание на Врески после «упражнения в ораторской манипуляции». Жизнь тебе сохранили только после того, как ты отказалась от своих классовых привилегий, чтобы посвятить себя более безвредным поэтическим занятиям — да и тогда голосование было большинством не в твою пользу.