– Разве Крисэйлис – ирландская лошадь? – спросил Кибл.
– Ирландских кровей, – подтвердил я. – Он идет по прямой линии от Перпл Эмперор с племзавода Рида в Ньюмаркете.
– Откуда вы знаете? – удивился Теллер.
– Проверял, – коротко бросил я. – Проверял и его особые приметы. И это очень важно. Те, кто забрал его и Оликса, знали толк в лошадях. Оликс был одним из шести жеребцов, находившихся в паддоке в ночь пожара. Крисэйлис был одним из пяти в фургоне. И каждый раз они выбирали именно нужную им лошадь. Надо признать, что это был сознательный, целенаправленный выбор, а не случайность. Потому что забирали самую ценную лошадь из всех. Крисэйлис – темно-гнедой скакун без особых примет. Ни белых носочков на ногах, ни пятен, ни звездочки на лбу. Сплошной темный цвет. Оликс был точно таким же. Есть тысячи лошадей, неотличимых от них.
Они оба, не шевелясь, смотрели на меня.
– Это значит, – продолжал я, – что, даже если мы найдем Крисэйлиса, возникнет серьёзная проблема с опознанием. На английских лошадях нет номерного клейма, как на американских.
– Господи! – выдохнул Теллер.
– Я не узнаю его, даже если он подойдет и съест сахар из моих рук, – продолжал я. – А вы узнаете?
Теллер покачал головой.
– Единственные, кто уверенно опознает его, это люди, которые здесь, в Англии, его вырастили. И тут перед нами возникает большая проблема. Конюх с племзавода Рида умер от сердечного приступа два месяца назад. А новый человек, взятый на его место, не уверен, что узнает Крисэйлиса. Сам Рид только изредка, проходя по конюшне, видел Крисэйлиса в стойле, так что тоже вряд ли сможет нам помочь. Придется вернуться на пять лет назад, к последнему сезону, когда Крисэйлис участвовал в скачках. То есть обратиться к его владельцу и тренеру. Хотя единственный человек, которому бы я стопроцентно поверил, это конюх, смотревший за ним. И конюха, я полагаю, надо будет взять в Штаты, если мы найдем лошадь, которая может быть Крисэйлисом.
– Мы легко выясним, кто был этот конюх, – кивнул Кибл, – и будем держать его на примете.
– Это Сэм Китченс, и в данный момент он в Аскоте, потому что одна из его лошадей бежит в заезде в четыре тридцать. Сегодня день Золотого кубка, – улыбнулся я. – Я мог бы прямо отсюда поехать на скачки.
– Скажите мне только, – тихо проговорил Теллер, – как и когда вы все это узнали? Я всего лишь спрашиваю.
– Утром я провел час в Британском агентстве по разведению чистокровных лошадей. Ровно в девять я уже был там. Потом сделал несколько звонков. Вот и все.
– Дружище, а когда вы спали?
– Между едой в самолете. Очень плохо для аппетита.