– Где именно?
– Видите ли, молодой человек… – Старший из мужчин, американец лет семидесяти, внешний вид которого свидетельствовал о его состоятельности, повелительным жестом правой руки призвал остальных к молчанию. – Молодой человек, вы задаете слишком много вопросов.
– Могу объяснить свое любопытство, – ответил я. – Давайте выпьем кофе?
Они глянули на часы, поколебались и заявили, что, пожалуй, выпьют.
– Там, дальше по залу, кофейня. Я заметил ее, когда ловил молодчика.
У них на лицах появился интерес. Я поймал их на крючок любопытства.
Немногочисленные зрители понемногу расходились, и я, попросив обе пары подождать минутку, начал складывать разбросанные принадлежности в кучку. Ни на одной вещи не было фамилии владельца. Все снаряжение стандартное: такое продают в любой художественной лавке. Набор, предназначенный для художников-профессионалов, а не дешевка, которые делают для студентов. Все вещи не новые, но и не старые. Сама картина, как оказалось, была не на полотне, натянутом на раму, а на твердом картоне. Я сложил все возле стены, поставил банки из-под масла и скипидара и тряпкой вытер руки.
– Все, – сказал я. – Идем?
Они были американцами – все богатые, отошедшие от дел и увлекающиеся скачками. Мистер и миссис Говард К. Петрович из Риджвилла, штат Нью-Джерси, и мистер и миссис Уайт Л. Минчлес из Картера, штат Иллинойс.
Уайт Минчлес – тот, который призывал остальных к молчанию, заказал четыре порции кофе глясе с густым слоем сливок и один черный. Черный для него самого.
Это был седовласый мужчина с величественными манерами и бледным лицом горожанина.
– Ну, юный друг, послушаем все сначала!
– Гм-м… – пробормотал я. – А где начало? Тот парень, художник, набросился на моего друга Джика только потому, что тот назвал его уголовным преступником. Верно?
– Угу, – кивнула миссис Петрович, – я слышала. Мы уже выходили из зала. А зачем ваш друг оскорбил художника?
– Нет ничего преступного в копировании хороших картин, – тоном знатока заявила миссис Минчлес. – В Лувре из-за таких студентов-копиистов невозможно подступиться к «Моне Лизе».
У нее были подкрашенные голубым шампунем и начесанные волосы, костюм из немнущейся ткани цвета морской волны и много бриллиантов. На лице – навсегда застывшая гримаса неодобрения. Но интеллекта явно маловато.
– Все зависит от того, для чего копируют, – пояснил я. – Если человек собирается выдать копию за оригинал, то это будет настоящим мошенничеством.
– Так вы считаете, что молодой человек занимался именно этим?.. – начала было миссис Петрович, но Уайт Минчлес прервал ее жестом и громким вопросом: