К моему облегчению, там было не пятнадцать угрожающих писем, только первые два заканчивалась обещанием альтернативного предложения.
Я ожидал найти письмо насчет тех любовников, и я его нашел. Оно было вторым, от которого у меня перехватило дыхание. Я вяло рассмеялся, читая его на кухне. Оно привело мой рассудок в порядок для лучшего восприятия любого предстоящего мне откровения.
Последние тринадцать снимков, однако, оказались собственными записями Джорджа насчет того, где и когда он сделал свои разоблачительные снимки, на какой пленке, при какой выдержке, и когда он разослал свои угрожающие письма. Я понял, что он держал свои записи в таком виде потому, что ему так было легче и, казалось, куда безопаснее, чем доверять такой компромат бумаге.
В качестве дополнения к снимкам и письмам эти сведения были весьма занимательными, но в них не было ничего насчет того, в чем заключались эти “альтернативные предложения”. Тут не было записей о том, сколько денег он получил путем вымогательства, упоминаний о каком-нибудь банке, сейфе, укромном месте, где он мог бы скрытно вести свою работу. Даже с самим собой в этом отношении Джордж был скрытен.
Я поздно лег и не мог уснуть, а утром сделал несколько телефонных звонков.
Один — знакомому редактору “Коня и Пса” с просьбой включить снимок Аманды в выпуск на этой неделе, подчеркнув, что времени мало. Он с сомнением сказал, что напечатал бы этот снимок, если бы я зашел к нему в офис сегодня утром, но если опоздаю, то поезд уйдет.
— Я буду, — сказал я, — Две свободные колонки, фотография в семь сантиметров с надписью сверху и снизу. Скажем, на все одиннадцать сантиметров. На правой стороне какой-нибудь из первых страниц, где никто ее не пропустит.
— Филип! — запротестовал было он, но затем шумно вздохнул, и я понял, что он это сделает. — Это все твой фотоаппарат... если у тебя есть какие-нибудь снимки со скачек, которые могли бы мне пригодиться, захвати их. Все равно я еще посмотрю. В смысле, ничего не обещаю, но посмотрю. Мне нужны снимки людей, не лошадей. Портреты. У тебя есть что-нибудь?
— Ну... есть.
— Хорошо. Тогда как можно скорее. Увидимся.
Я позвонил Мэри Миллес, чтобы узнать номер домашнего телефона лорда Уайта, и звякнул старому Сугробу в Котсуолдз.
— Вы хотите встретиться со мной? — спросил он. — Зачем?
— Поговорить о Джордже Миллесе, сэр.
— О фотографе? Который недавно погиб?
— Да, сэр. Его жена — подруга леди Уайт.
— Да-да, — нетерпеливо сказал он. — Мы можем встретиться в Кемптоне, если вам угодно.
Я спросил, не могу ли я вместо этого зайти к нему домой, и, хотя и не был особо любопытным человеком, он согласился уделить мне полчаса завтра в пять. Я положил трубку и присвистнул. Мои ладони слегка вспотели. Я подумал, что, в конце концов, мне нужно только еще раз позвонить, чтобы все вернулось на круги своя.