На этот раз я закрыл глаза. Когда я снова их открыл, Патрик был уже шагах в двух от меня, на разобранном боксе. Он смотрел на отметины, сделанные выстрелами Билли, и в глазах его был ужас. «Он слишком мягок», — думал я. Единственное наше спасение в том, что он еще может повернуть назад в Милан. До Милана лететь не больше получаса. Еще полчаса этого кошмара... Я судорожно сглотнул и обвел языком пересохшие губы.
— Если ты полетишь, куда они велят, нас всех убьют, — сказал я Патрику.
Он не поверил. Он просто не мог в это поверить. Он повернулся к Ярдману.
— Глупости, мой мальчик. Никого мы не убьем. Вы нас доставите, куда мы просим, мы выйдем, и вы сможете лететь куда хотите — совершенно свободно, — заявил тот.
— Патрик! — сказал я с отчаянием в голосе. — Возвращайся в Милан.
Билли приставил револьвер к моему боку.
— Сколько ты сможешь простоять спокойно? — спросил он с интересом в голосе.
Я хотел сказать: «Они убили Габриэллу», но Билли был начеку. Я успел произнести первые два слова, и он нажал на спуск. Все потонуло в грохоте. Я судорожно глотал воздух.
Когда я наконец открыл глаза, Патрик и Ярдман куда-то исчезли. Некоторое время я еще надеялся, что мы повернем, но Билли подул на ствол револьвера и рассмеялся, а когда самолет стал поворачивать, то это был поворот влево, а не на сто восемьдесят градусов. Когда он снова лег на курс, я поглядел в окно справа, откуда светило позднее дневное солнце, и вовсе не удивился. Мы летели на восток.
У Билли карман был набит патронами. Он сидел на частях бокса и снова заряжал револьвер. Пустые гильзы лежали рядом, слегка покачиваясь. Когда барабан был опять полон, он защелкнул его, перевел взгляд на меня, и в глазах его в который раз загорелась злоба.
— Вонючий граф! — фыркнул он.
«Все одно и то же, — устало думал я. — Старая пластинка».
Внезапно он вскочил на ноги и заговорил, распираемый дикой яростью:
— Я тебя сделаю.
— Что?
— Ты попросишь...
— Чего попрошу?
— Чего-нибудь. Неважно чего. Но ты у меня попросишь...
Я промолчал.
— Проси, гад! — свирепо процедил Билли.
Я уставился мимо него, словно его здесь и не было. «Поединки, — подумал я, — бывают не только боксерские».
— Ну ладно, — буркнул он. — Ты меня все равно попросишь. Никуда не денешься.
У меня не было сил сказать, что он этого не дождется.
На его лице снова появилась насмешливая ухмылка, лишенная былой самоуверенности, но от этого не менее зловещая. Он коротко кивнул и двинулся по проходу к носу самолета, где, я надеялся, он и останется в ближайшее время.
Солнечные лучи делались все короче. Машинально я попытался вычислить наш новый курс.