Но Леона прекрасно знала, что Иджи слов на ветер не бросает, и прямо-таки завопила: «Ой, папа, я чувствую, Иджи мне всю свадьбу испортит!»
А папа сказал: «Ничего подобного, детка. Ты у нас будешь самой красивой невестой в Алабаме». Он в то время носил здоровенные усы, похожие на велосипедный руль. Так вот, он глянул на всех нас и сказал: «Правда ведь, дети?» — и все сказали «угу», лишь бы Леона успокоилась и заткнулась. Все, кроме Бадди, который сидел и потихоньку ухмылялся. Он вообще в Иджи души не чаял и всегда приходил в восторг от её фокусов.
Ну, Леона доела свой пирог, все уже вроде успокоились, и вдруг она как взвизгнет, да так громко, что негритянка Сипси с перепугу что-то уронила на кухне: «Ой, пап, а вдруг кто-нибудь умрет?» Вот это сказанула, правда?
Мы все посмотрели на маму, а она положила вилку и тихо сказала: «В общем, так, дети, я уверена, что ваша сестра пойдет на такую маленькую жертву и оденется на свадьбу как положено. Конечно, упрямства ей не занимать, но, в конце концов, она же разумная девочка».
Правда, недели две спустя я случайно подслушала, как мама говорила Иде Симмс, портнихе, которая шила свадебные наряды, что ей, возможно, понадобится зеленый вельветовый костюмчик для Иджи и галстук-бабочка.
Ида улыбнулась: «Неужто костюмчик?», а мама вздохнула в ответ: «Да знаю, Ида, все знаю. Как я ни старалась уговорить её одеться поприличнее, но если этот ребенок что-нибудь решил, так это намертво».
Что и говорить, Иджи уже тогда была крепким орешком. Я так думаю, она во всем хотела походить на Бадди. Эти двое были не дети, а просто катастрофа! — Старушка засмеялась. — Однажды они притащили енота, назвали его Кок. Я могла часами смотреть, как он пытается помыть безе. Перед ним ставили на заднем дворе тазик с водой и давали безе, а он мыл их, одно за другим. Бедняжка никак не мог сообразить, куда они деваются. Каждый раз смотрел на свои опустевшие лапки и страшно удивлялся. Знаете, он едва ли не целую жизнь потратил на попытки вымыть безе. И печенье тоже мыл, но это было не так смешно, а как-то раз даже помыл мороженое.
Ой, мне лучше не вспоминать этого енота, не то все подумают, что я такая же чокнутая, как миссис Филбим, — вон она там, в холле. Благослови её Бог, она уверена, что «Корабль любви»[2] везет её к Аляске. Многие из этих несчастных даже имени своего не помнят.
Эд, муж Эвелин, уже стоял в дверях и в нетерпении подавал ей знаки. Эвелин скомкала фантики, сунула их в сумочку и встала.
— Прошу прощения, но меня зовет муж. Нам пора.
Миссис Тредгуд удивленно взглянула на нее: