Он отвязал от седла кожаную сумку, забросил ее на плечо и кинулся к укрытию, потому что дождь уже припустил вовсю.
Эмма стояла между колоннами и смотрела на расстилавшийся перед храмом вид: дождь лил как из ведра, застилая раскинувшееся под холмом пространство. Она обернулась на звуки шагов и посмотрела на сумку.
— Что это ты принес?
— Еду. — Аласдэр поставил сумку на каменную скамейку в портике — подальше от залетавших капель. — Решил, что нам может потребоваться подкрепиться. Здесь вино, сыр, холодный цыпленок, хлеб. — Называя, он выкладывал все на скамью.
Явно голодная Эмма с готовностью подалась вперед. Этот маленький домашний пикник, пожалуй, затушит разгоравшуюся страсть.
— Ты и бокалы захватил? — проговорила она с шутливым восхищением.
— Даже салфетки, мэм. — Он помахал белым полотняным квадратиком. — Прошу вас, садитесь. — И указал на часть скамейки рядом с едой. А когда Эмма повиновалась, с ловкостью официанта положил ей на колени салфетку.
Девушка не могла не рассмеяться. Дождь барабанил по крыше, струи били между колонн, но они расположились достаточно далеко, чтобы оставаться сухими, хотя и чувствовали себя не слишком уютно. Ну и пусть, думала Эмма. С бокалом вина в руке и с куриной ножкой в другой все не так уж и плохо.
Аласдэр устроился на противоположном конце скамьи и взял себе хлеба и сыра.
— И что ты думаешь о нашем французском эмигранте месье Дени? — небрежно спросил он.
— А почему я должна о нем думать? — Ногти Эммы вонзились в салфетку, каждый ее нерв и каждый мускул напрягся. Что скрывалось за невинным вопросом? Не прелюдия ли это к откровенности?
— Не знаю. Мне показалось, что тебе нравится его общество. — Аласдэр пригубил вино и посмотрел на Эмму поверх кромки бокала.
— Это что, преступление?
— Нет. Но этот человек — охотник за приданым.
— Я знаю. — Ее голос прозвучал очень сухо. — Не думай, Аласдэр, что я переоцениваю свои чары.
— Ждешь комплимента? — В его глазах появилось некоторое удивление и еще нечто другое, что беспокоило гораздо сильнее.
Эмма вспыхнула.
— И не думаю. Есть занятия поважнее, чем дожидаться комплиментов от тебя.
— Неужели? — лениво протянул он. — А то я мог бы наговорить тебе целую кучу. — Не отрывая глаз от лица Эммы, он взял ее за подбородок. На губах играла улыбка. — Ну, например, у тебя очень красивые глаза. И рот изумительно изогнут в уголках. И ямочки на щеках постоянно хранят тень, поэтому ты всегда выглядишь…
— Прекрати! — Эмма отдернула подбородок. — Не будь таким противным!
— Ну вот, моя хорошая не желает слушать комплиментов, — посетовал Аласдэр с наигранной суровостью. — Ты должна улыбнуться, покраснеть, быть может, в смущении потупить глаза. А не набрасываться на меня, точно я тебя кровно обидел.