– Сами понимаете: положение обязывает. Между нами говоря, мне больше по душе «эвис», – признался Бразенстайн. – Но что поделаешь? Правила игры. Ну, с чем пожаловали, Фрэнк?
Террелл выложил все, как есть.
– Пок Тохоло? Как же, помню: красивый малый, а мартини готовил лучше всех в городе. Но, увы, старая мамочка Хансен не захотел держать руки при себе, и парню пришлось уйти.
– Так я и думал, – сказал Террелл. – А как к нему относились другие члены клуба… помимо Хансена?
Бразенстайн пожал плечами.
– Девяносто процентов из них искренне убеждены: если ты не белый, значит – обезьяна. Лично мне индейцы-семинолы нравятся. Но для большинства членов клуба индейцы – обезьяны на побегушках, не более.
– А с миссис Данк Браулер у Тохоло конфликта не было?
– Представьте себе, что был, – припомнил Бразенстайн, и глаза его сузились. – Конечно, это была старая занудная стерва. Ее псина и бридж – больше ничего в этой жизни ее не волновало. Помню, я играл за соседним столом… месяца три назад было дело… может, чуть больше… не важно. Короче, Тохоло подавал напитки, и миссис Браулер велела ему прогулять ее псину. Тохоло сказал, что оставить бар не может. Я все слышал. Может, миссис Браулер ждала от него покорности, не знаю. Короче, она назвала его черномазым.
– Что было дальше?
– Другие трое игравших велели Тохоло выгулять собаку и не забываться… выбора у него не было, пришлось выгулять.
– Кто были другие игроки?
– Риддл, Маккьюэн и Джефферсон Лейси.
Террелл помрачнел, задумался.
– Похоже, что-то вырисовывается, – сказал он наконец. – Маккьюэн, Риддл с любовницей и миссис Браулер – все мертвы. Я бы хотел поговорить с Джефферсоном Лейси.
Бразенстайн кивнул.
– Пожалуйста. Он у нас слегка на особом положении. У него в клубе – своя комната. Если хотите, я вас представлю.
– Да, так будет лучше.
Но когда Бразенстайн спросил швейцара, здесь ли мистер Лейси, оказалось, что тот с полчаса назад куда-то уехал.
Откуда было знать Бразенстайну и Терреллу, что в эту самую минуту Джефферсон Лейси с перекошенным от страха лицом приклеивал конверт с пятьюстами долларов к днищу телефона-автомата, что находился в будке на железнодорожном вокзале Парадиз-Сити?
Когда Мег вошла в оживленный вестибюль отеля «Эксельсиор», где останавливались туристы рангом пониже, ей было море по колено…
Прошлым вечером Чак сказал ей: завтра утром надо забрать в разных телефонных будках пять конвертов.
– Тут-то и потекут денежки, крошка, – подбадривал ее Чак. – Тут ты и сделаешь великое открытие. Знаешь, какое?
Мег сидела на кровати, уставившись в протертый до дыр ковер. Она не ответила.