– Чарли, тебе жена никогда не говорила, что у тебя миниатюрные мозги?
Тэннер обалдело уставился на него:
– С чего бы это? Да она и слова такого не знает.
– Угу. Везет же некоторым, – подытожил Лепски, сбежал вниз, прыгая через три ступеньки и ввалился в машину.
Лучи жаркого вечернего солнца нещадно лупили по прибрежному кварталу, отскакивали от полосатых навесов фруктовых лотков. Серьезная торговля закончилась. Между лотков еще ходили приблудные покупатели, надеясь купить фрукты подешевле, но торговый день, как таковой, был закончен.
Джупитер Люси отправился в ближайший бар пропустить кружку пива, оставив у лотка Пока. Расторговались они в этот день удачно, осталось всего несколько ящиков апельсинов.
Из тени вышел Чак. Парни посмотрели друг на друга. Блестящие черные глаза индейца и маленькие бегающие глазки Чака оглядели все вокруг, потом Чак шагнул вперед.
– Хрустяшки у меня: пять сотенных!
– А она как? Нормально?
Чак кивнул.
Пок не спеша принялся взвешивать фунт апельсинов.
– Завтра у нее будет много работы, – сказал он, снимая апельсины с весов и подыскивая другой, поменьше. – Пять вызовов.
Чак всосал в себя воздух.
– Пять вызовов… пять?
– Две с половиной тысячи зеленых. На дне пакета лежит записка, там все сказано, где, как и что.
Чак кивнул. Потом бросил быстрый взгляд направо и налево вдоль берега, удостоверился, что никто за ним не наблюдает, и сунул что-то индейцу в руку.
– Правильно я поделил: триста пятьдесят тебе, сто пятьдесят мне?
– Да.
Чак забрал пакет с апельсинами и ушел.
Вскоре из бара вернулся Люси. Вместе с Поком они стали разбирать лоток.
Завтра – новый день, новые заботы.
Капитану Терреллу повезло: едва он въехал в передний двор клуба «Пятьдесят», как увидел Родни Бразенстайна, тот вылезал из своего «роллса».
Бразенстайн был одним из основателей клуба. Он играл в бридж по первому разряду, но впридачу к этому был перворязрядным адвокатом.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Что вы здесь делаете, Фрэнк? Только не говорите, что решили стать членом этого паноптикума.
– Я, как всегда, за информацией, – отозвался Террелл.
– О-о, лучше меня вам осведомителя не найти. – Бразенстайн улыбнулся. – Идемте, промочим горло.
– Я бы предпочел поговорить в вашей шикарной машине, – возразил Террелл. – Спорить готов, этот, как вы называете, паноптикум не придет в восторг от визита полицейского.
– Возможно, вы правы. – Бразенстайн прошел к своей машине, распахнул дверцу и скользнул за руль.
– Ничего машинка: телевизор… телефон… кондиционер… выпивон… машинка, что надо, – прокомментировал Террелл, усаживаясь рядом с Бразенстайном.