Я не верил своим ушам. Вскочив со стула, я принялся энергично трясти Тиреллу руку.
– Но это же превосходно! Не знаю, как и благодарить вас. Разумеется, я принимаю ваше предложение. И знаете, что я сделаю? Я немедленно выпишу вам чек на десять тысяч долларов, а потом, когда расплачусь с врачами и за операцию, вы получите остальное. По рукам?
Так я стал владельцем коттеджа.
Сарите я ничего заранее не сообщил, мне хотелось увидеть ее лицо, когда санитарная машина остановится у дома Тирелла.
Элен Мэттисон помогла мне перебраться в новое жилище. До приезда Сариты оставалось полных шесть дней, в течение которых надо было привести дом в полный порядок. Я допоздна засиживался на работе, а ночью трудился над оборудованием коттеджа; но что бы я ни делал, мысль о Вассари нет-нет да и приходила мне в голову. Каждое утро я внимательно просматривал газеты, но в последние дни они перестали писать о деле Риммы Маршалл.
Из санатория Сариту вынесли на носилках. Вместе с ней вышла санитарка, которой предстояло некоторое время жить с нами. Сарита взволнованно улыбалась.
– Наконец-то, – сказал я, как только машина тронулась, и взял Сариту за руку. – Теперь, дорогая, ты обязательно поправишься. Ты даже не представляешь себе, с каким нетерпением я ждал вот этой минуты.
– Я быстро поправлюсь, Джефф, – проговорила Сарита, слабо пожимая мне руку. – И снова постараюсь сделать тебя счастливым. – Она посмотрела в окно. – Как приятно опять видеть улицы, людей… Послушай, Джефф, куда мы едем? Это не та дорога.
– Нет, милая, та самая. В наш новый дом: догадываешься?
И вот тогда-то я был вознагражден за все. Не берусь описывать выражение глаз Сариты, когда машина начала подниматься на Саймеон-хилл.
– Джефф, любимый! – срывающимся слабым голосом воскликнула она, и все, что мне пришлось пережить за последнее время, исчезло из моей памяти.
Следующие несколько дней были самыми счастливыми в моей жизни. В контору я не ходил и работал дома, связываясь в нужных случаях по телефону с Уэстоном и Кларой.
Кровать мы поставили в гостиной, чтобы Сарита могла все время проводить со мной. Пока я работал, она читала или вязала. Иногда я откладывал дела в сторону, и мы болтали.
С каждым днем Сарита чувствовала себя лучше, и вскоре доктор Циммерман, навестивший жену, разрешил мне перенести ее в кресло-коляску.
– Ну, теперь меня ничто не удержит, – заявила Сарита. – Такое событие нельзя не отпраздновать. Давай устроим обед и пригласим Мэттисонов и Джека.
Мы устроили настоящий банкет – с индейкой и шампанским.
После обеда Сарита по настоянию сиделки прилегла отдохнуть, а когда ушла и чета Мэттисон, мы с Джеком решили выкурить по сигаре на террасе, выходившей на реку.