— Вот, например, у тебя внизу живота татуировка нехорошая…
— А что в ней особенного?
— А то, — назидательно произнесла сестра, — что это знак ложной богини Хатхор, которой поклоняются в Египте. Богиня похоти…
— Не похоти, а любви… — поправила Орландина. — Кроме того, это ж всего-навсего картинка.
— Ну вот это самое и называется языческой прелестью, — припечатала Орланда.
Пожав плечами, амазонка отвернулась к стене.
В кои-то веки последнее слово в споре осталось за ее сестрой. Оно и неудивительно — в богословских спорах Орландине прежде участвовать не приходилось.
Ночью Орланда поднялась по вполне прозаической причине и направилась в то место, куда и августы ходят пешком.
На обратном пути ей попался давешний знакомец, Пульхерий Крикс. Девушка лишь поприветствовала его, слегка смутившись. И когда тот вдруг схватил ее и потащил куда-то, она не сразу испугалась. Просто не поняла…
— Пойдем, птичка, ко мне в номер, — сипел Пульхерий в ухо Орланде, волоча ее по коридору. — Ну что ты упираешься, дурочка! Ничего от тебя не убудет, что я, не вижу, что ли, кто вы с сестрой такие? Можно подумать, в первый раз…Да если даже и в первый! Говорю тебе — лучше уж я, чем какой-нибудь грязный матрос тебя оприходует.
Она пыталась вырваться из цепких лап, но старый потаскун имел немалую сноровку. Ни освободиться, ни даже укусить ладонь, зажимающую рот, ей не удавалось.
— Эй ты, урод, а ну живо отпусти мою сестру!
На лестнице стояла Орландина, полностью одетая, но к глубокому сожалению послушницы — без оружия.
Воспользовавшись замешательством артиста, несостоявшаяся жертва его похоти рванулась, что есть сил, мгновенно оказавшись вне досягаемости иллирийца. Тот не слишком уверенно двинулся в ее сторону.
— Ты слышал, жирный козел, оставь мою сестру в покое!
— Так, — изрек антрепренер сальным голоском, — а с близнецами я еще не развлекался. Давай, бери сестренку, живо ко мне в номер — и солид ваш.
Орландина несколько оторопела от такой наглости.
— Я с тобой, педрило-мученик, и срать на одном поле не сяду, — сообщила она, спускаясь по лестнице и как бы между делом запихивая за спину шмыгнувшую как мышка сестру. — Разве что за миллион!
В следующий миг боль взорвалась в ее голове роем огненных звездочек.
Отлетев к стене, она машинально потерла челюсть, при этом проверяя языком, не выбиты ли зубы.
«Все боги и демоны! — подумала она, отгоняя подступившую к голове боль. — Как он мне врезал!»
Она, может, и не так хорошо, но знала людей искусства. Как-никак у наемников водились деньги, и в надежде вытрясти их из карманов вояк в Солдатскую слободку наведывались не только дешевые танцовщицы, но и исполнители похабных куплетов.