– Ребята, вы же рисовую обрушку грузите. Потрите её между ладошек, в ней битые рисинки. У меня жена дома только этим и занимается. Мы сами едим рисовую кашу. А вы всё тушёнку… Я когда представляю эту картину, как семья прапорщика Чуйко ест кашу из обрушки, плакать хочется. Он действительно набирал по несколько мешков обрушки и продавал казахам, те кормили скот.
Пристыженные солдаты, осознав необоснованность своих претензий, перешли на подножный корм – утащили у казашки казан и варили обрушку с солью – на рисе не пропадёшь. Угрызения совести таки настигли Чуйко на рыбалке. Он уснул в лодке. Ночью товарищи проснулись от страшного крика, вытащили скрюченного прапорщика, – тому приснилось, что его похоронили живьём.
– Потрогаю руками, вокруг доски.
Прапорщик Козятинский умудрялся продавать казахам консервы «Щи-борщи» под видом тушёнки. Как-то он, будучи в штатском – спортивном костюме и кепке – уснул в Джусалы на базаре. Пока он спал на прилавке, в кепку, лежавшую рядом накидали медяков. Сердобольный народ думал – из тюрьмы сбежал. К слову, казахская милиция лежачими, будь-то пьяный или мёртвый, принципиально не интересовалась. На базаре они собирали бакшиш с торгующих. Будучи по совместительству и участковым инспектором местной милиции, я как-то поинтересовался, почему на доске «Их разыскивает милиция» не развешивают ориентировок, благо тех накопилась куча. Начальник только махнул рукой. По-своему он был прав. Кто прийдет в Джусалы (6 часов поездом от Казалинска) прятаться?
Как-то Козятинский выпросил у новоприбывшего офицера за какую-то услугу бутылку водки. Тот поставил. Но прапорщик мнётся, не уходит.
– У меня жена алкоголичка, лучше бы вы совсем не давали. Ей одной мало – выгонит или убьёт.
Офицер вошёл в положение, а за углом Козятинского уже ждали приятели, там же и распили.
Образ прапорщика-коммуниста из штабных никогда не изгладится в моей памяти. Из тыловых был Уманец. Его потом выгнали – украл сахар. Всё крал на ходу. Из моего стола стянул запалы к учебным гранатам. За этим я его и застал.
– Зачем?
Глаза бегают. Не знает. Наконец нашёл им применение. С корешом зажигали запалы и сбрасывали с балкона вниз. Они летели, как ракеты, а там стояла его машина. Обжёг краску на крыше.
Жёны прапорщиков отличались особой стервозностью. Прапорщик Крашенинников и «Батя» Смирнов поехали на новом зелёном «Москвиче» на рыбалку. Солдаты эту машину буквально облизывали. Купил её «Кроха» на деньги жены – она работала в военторге. Народу объявил: «Тесть дал деньги». Потом узнали, что она из детдома. «Батя» напился, стал мочиться на колесо, покачнулся и погнул головой крышу. «Крохина» жена, когда увидела, сняла туфель, развернулась и – мужа в лоб. «Удар де Невера» – каблук пробил череп, «Кроха» навзничь, глаза закатились, со лба струйка крови. Баба в визг. «Кроха» со временем пришёл в себя, но глаза так мутными и остались.