— Да, да, теперь я вижу… — кивнул Федор Васильевич, не отрывая глаз от карты. — Значит, здесь…
— А вот тут, к западу от Синявина, почти рядом, на правом берегу Невы — Невская Дубровка. Нашим удалось переправиться на левый берег, занятый немцами. Вот здесь и идут бои.
Федор Васильевич молча следил за движением моего пальца.
Потом захлопнул книгу и спросил дрожащим от волнения голосом:
— И… и все происходит… успешно? Да? Вы точно знаете?..
Что я могла ответить ему? Я знала, что там, на Невском «пятачке», идут очень тяжелые бои. Но, как и все в нашем госпитале, была уверена, что в ближайшие дни блокада будет прорвана.
Поэтому я твердо сказала:
— Да, Федор Васильевич! Нам недолго осталось ждать.
Он молча кивнул, схватил свою энциклопедию и вышел из комнаты.
Однако уже через две-три минуты снова вернулся. На этот раз в руках у него были листки плотной бумаги. Он торопливо разложил их на столе и сказал:
— Подойдите-ка сюда, Верочка.
Это были какие-то рисунки. Приглядевшись, я увидела, что везде изображен один и тот же боец, но, так сказать, в разных видах. На одном листке — в шинели, с винтовкой, на другом — в гимнастерке с расстегнутым воротом, с повязкой на лбу, на третьем — со знаменем в руках.
Федор Васильевич посмотрел на меня, потом перевел взгляд на рисунки и спросил:
— Какого вы мнения об этом, Вера?
Я как-то даже растерялась. Что я могла сказать ему, известному архитектору, о том, в чем ничего не понимала?..
— Мне нравится. Хорошо нарисовано, — произнесла я нерешительно.
— Нарисовано как раз плохо! Мои художества в виде плакатов вы можете встретить кое-где на стенах домов. А это просто наброски. Я вас спрашиваю не о качестве изображения, а по существу.
Я с недоумением посмотрела на него.
— Впрочем, я же вам ничего не объяснил. Видите ли, еще до того, как меня послали на Кировский завод, я от безделья стал набрасывать эти эскизы. Мне казалось, что старая Триумфальная арка у Нарвской заставы могла бы быть… не снесена, нет, но дополнена новым символом… Или следует установить другую арку где-то в ином месте… После войны, разумеется. Может быть, там, где кончается Международный проспект, перед Пулковской высотой. Ну, нечто вроде арки Победы или просто монумента…
— Это было бы замечательно! — воскликнула я. — Мне особенно нравится…
— Подождите, — нетерпеливо буркнул Федор Васильевич, — я уже сказал, что рисовал просто для себя. Но в это время ко мне зашел Васнецов.
— Васнецов? К вам? — удивленно переспросила я.
— Да, да, именно Васнецов, секретарь горкома! — с гордостью повторил Федор Васильевич, как-то по-петушиному вскинув голову. — Не вижу тут ничего удивительного. Я ему понадобился, и он пришел. Рисунки лежали на моем столе. Он увидел… вот этот! — Валицкий взял листок, на котором был изображен боец со знаменем в руках, и помахал им в воздухе. — Васнецов сказал, что идея создать новую Триумфальную арку ему нравится. А наутро я поехал на Кировский и забыл об этой… пробе пера. А сейчас вот вспомнил…