Звягинцев отметил их покрытые грязью и пылью сапоги, гимнастерки, взмокшие на спинах, и понял, что полковник и майор только что вернулись с позиций.
Звягинцев громко произнес:
– Товарищ командир дивизии, майор Звягинцев и капитан Суровцев прибыли.
Чорохов резко повернулся, оглядел Звягинцева с головы до ног, пошевелил закрученными на концах в тонкие иглы усами и, обращаясь скорее к Суровцеву, чем к Звягинцеву, насмешливо спросил:
– Сколько комбатов в инженерном батальоне? А?
Суровцев сделал поспешный шаг вперед, краска проступила на его лице сквозь загар, он ответил:
– Я комбат, товарищ полковник. Капитан Суровцев.
– Так почему же он и не докладывает? – недовольно спросил Чорохов, переводя взгляд на Звягинцева. – Я его вызывал, а не вас, майор.
Стараясь не сорваться и не ответить резкостью, Звягинцев начал было:
– Разрешите, товарищ полковник…
– Не разрешаю… – отрубил Чорохов. – Закончу с комбатом, тогда поговорю с вами.
Первой мыслью Звягинцева было повернуться, пойти на узел связи, соединиться с генералом Пядышевым и доложить ему о возмутительном, на его взгляд, поведении комдива.
«Но тогда я не буду знать, о чем, в сущности, идет речь, – тут же подумал Звягинцев, – почему Чорохов позволяет себе игнорировать представителя штаба фронта и его задание…»
И хотя Звягинцев чувствовал себя отвратительно – на него больше не обращали внимания, – он все же решил остаться.
– Сведения о личном составе и вооружении привез? – громко спросил комдив, обращаясь к Суровцеву.
– Так точно, товарищ полковник, – поспешно ответил капитан.
– Сдашь потом начальнику штаба дивизии. Вот… майору. – Чорохов кивнул на бритоголового.
– У меня и схема минных заграждений с собой, – сказал Суровцев. – Вот…
Он потянулся к своему планшету, но Чорохов, точно отмахиваясь, остановил его движением руки:
– Да погодь ты со своими минами! Схемы сдашь в штаб. У тебя в батальоне все саперы?
– Так точно, все саперы, – недоуменно подтвердил Суровцев.
– Об этом пока забудь, – сказал Чорохов. – Хватит вам в земле ковыряться. Воевать надо, понял! Получай настоящее боевое задание. Передвинешь свой батальон на десять километров восточнее. Займешь оборону на моем левом фланге, а все твои теперешние минные поля станут моим предпольем. Ясно?
– Так точно, ясно, – машинально проговорил Суровцев. Но по тону его Звягинцев, по-прежнему стоящий посреди комнаты, понял, что капитану ничего не ясно. Да и сам он не понимал, что происходит.
«Что он, в своем уме, этот Чорохов, или просто чудит? – подумал Звягинцев. – Не собирается же он всерьез посадить в окопы саперную, плохо вооруженную часть, как пехоту? – Звягинцев невольно усмехнулся. – Интересно, приходилось ли ему хоть раз слушать лекции профессора Карбышева об использовании инженерных войск?»