— То есть мы имеем дело с гигантом, — сказал Элиот. — Если наш мексиканец из Лос-Анджелеса пересек всю страну для того, чтобы встретиться с ним, этот тип должен быть выше него по крайней мере на две ступеньки. А тот, кто стоит на две ступеньки выше мексиканца из Лос-Анджелеса, уже находится в стратосфере. Поверьте. Значит, этот Захарий Бек — самая главная шишка, и он нас дурачит. Импортирует не ковры, а наркоту. И издевается над нами.
— Извините, — сказал я. — Я никогда прежде не видел этого человека.
— Не извиняйтесь, — сказала Даффи, отрываясь от стула. — Для нас как раз лучше, чтобы он был не тем, кого вы видели. Его мы уже знаем. Для нас было бы лучше, если бы вы увидели одного из его подручных. Тогда можно будет попытаться добраться до Бека с этой стороны.
— А нельзя действовать напрямую?
Последовало короткое молчание. Как мне показалось, в него было подмешано смущение.
— У нас есть кое-какие проблемы, — наконец вздохнул Элиот.
— Мне показалось, у вас готово дело на этого игрока из Лос-Анджелеса. И есть снимки, привязывающие его к этому типу, Беку.
— Снимки нечистые, — сказала Даффи. — Я совершила ошибку.
Опять тишина.
— Этот гараж является частной собственностью, — снова заговорила она.
— Он находится под офисным зданием. У меня не было ордера. Четвертая поправка к Конституции[1] делает эти снимки незаконными.
— А нельзя сказать, что вы находились за пределами гаража?
— Это физически неосуществимо. Адвокаты раскусят ложь за одну минуту, и наше дело рухнет.
— Нам нужно знать, кого вы видели, — сказал Элиот.
Я промолчал.
— Нам очень нужно это знать, — сказала Даффи.
Она произнесла это тем негромким голосом, от которого мужчинам хочется перепрыгнуть через небоскребы.
Но в ее тоне не было фальши, преувеличения. Она сама не сознавала, как у нее хорошо получилось. Ей действительно было очень нужно знать правду.
— Зачем? — спросил я.
— Потому что я должна разобраться в этом деле.
— Все ошибаются.
— Мы направили по следу Бека одного нашего агента, — продолжала Даффи. — Секретного. Женщину. Она исчезла.
Молчание.
— Когда? — спросил я.
— Семь недель назад.
— Вы ее искали?
— Мы даже не знаем, где искать. Мы не знаем, где Бек бывает. Не знаем, где он живет. На его имя не зарегистрирована никакая недвижимость. Должно быть, его дом принадлежит какой-то мифической компании. Это все равно что искать иголку в стоге сена.
— Вы не пробовали за ним следить?
— Пробовали. У Бека слишком хорошие шоферы и телохранители.
— Неужели министерство юстиции не в силах с ними справиться?
— Мы не в силах. После того, как я совершила эту грубейшую ошибку, операция была свернута.