Клэй не стал задерживаться возле скелетов, наоборот, прибавил шагу. А когда, обернувшись, увидел, что Вуд обнюхивает останки чудищ, раздраженно на него прикрикнул. На протяжении оставшихся до вечера миль земля вокруг была усеяна осколками черепов и обломками ребер. Однажды им даже встретилась одинокая хвостовая игла, торчавшая из почвы вертикально вверх.
Ночь настигла путников в лагере, ровно ничем не отличавшемся от всех предыдущих стоянок. Высвобождая пса из упряжки, Клэй впервые подумал с раздражением: и когда же она кончится, эта чертова равнина…
За весь дневной переход они увидели и подстрелили одного-единственного кролика, да и то какого-то странного. Зверек сидел на открытом месте, весь съежившись и дрожа от испуга. Когда Вуд залаял, несчастное создание даже не попыталось убежать. Вместо этого кролик смиренно дождался, когда Клэй возьмет с повозки лук и прицелится. Легкость, с которой досталась им эта добыча, настораживала, но выбора не было.
– Как будто нарисовано, – заметил Клэй, имея в виду неестественную неподвижность окружающего мира.
Они разожгли костер и поужинали испуганным кроликом с гарниром из корневищ кьерца. После ужина Вуд улегся поближе к Клэю, и они прочли пару страниц о космической энергии, объединяющей отдельные души в единое целое.
– Нет, ну что за бредятина! – сказал Клэй со смехом, прерывая чтение.
Пес в ответ негромко зарычал, словно говоря: «Читай дальше, придурок».
Устроившись на жесткой постели под открытым небом, охотник долго еще не мог уснуть, представляя себе скользящего в траве Сиримона. Наступившая ночь оказалась такой же неподвижной, как день. Когда Клэю удалось обуздать разыгравшееся воображение, он внимательно прислушался. И хотя ничего подозрительного не услышал, все же придвинул заряженное ружье поближе – на всякий случай.
Пока путники спали, месяц, заливавший равнину серебристым светом, скрылся за пеленой темных туч, наползавших с запада без всякого ветра, будто по собственной воле. Звезды, разумеется, тоже исчезли из виду. Рано утром, еще до рассвета, начал накрапывать мелкий противный дождик. Не просыпаясь, Клэй ворочался и крутился в этой сырости. Ему снился сон о Доралисе – острове-тюрьме, на котором он некогда отбывал заключение. Он стоял на берегу, совсем близко к линии прибоя, и смотрел на море, а рядом с ним сидела обезьяна, Молчальник. Когда набегала волна, обоих окатывало фонтаном брызг, и если в реальности Запределья Клэй мок под дождем, то во сне во всем виноваты были соленые волны. Потом Молчальник указал лапкой на корабль вдали и уже раскрыл было рот, чтобы что-то крикнуть, но тут раздался грохот, вырвавший охотника из сна.