– Ух, красота-то какая! – невольно у меня вырвалось.
Ничего мне на это Кур-хан не сказал, только взглянул горделиво, да еще подбородок задрал и губу нижнюю выпятил. Мол, знай наших.
– Так чего же ты ждешь? – спросил я его. – Расставляй скорее.
– Еще чего, – скривился он. – И без меня расставлялыцики найдутся, – и гаркнул что-то приближенным своим.
Вмиг они засуетились. Тавлеи на поле расставили и за спиной хана своего сгрудились, подсказать, если что, готовые.
Я даже рассмеялся от такой прыти.
– Смотри, – говорю, – как забавно выходит: я тут один сижу, а супротив меня целое войско выстроилось.
Заругался Куря на подсказчиков, подальше от себя отогнал.
– По-честному биться будем, – сказал он мне. – Один на один.
– Вот это достойно истинного воина, – склонил я уважительно перед ханом голову.
А он шубу с себя стянул и на ковер рядом с доскою бросил. Развязал на длинной, расшитой бисером рубахе тесемки ворота, космы свои в конский хвост на затылке собрал и косицы бороды расправил.
– Уф, – вздохнул, – упарился я за целый день в этой рухляди.
– А чего мучился? – спросил я его сочувственно.
– Так ведь хану положено, – вздохнул он и глазницу пустую пальцем потер. – Хотел ее победителю Байгора подарить, вот теперь на кон ставлю.
– Шуба у тебя знатная, – сказал я. – Только она мне без надобности. Сейчас жарко, а к холодам ее моль сожрет. Так что лучше себе ее оставь. Зимой в степи, говорят, ветры злые задувают, будешь в шубе греться да меня вспоминать.
– Так чего же ты за победу хочешь?
– Коня моего с седлом и со сбруей вместе.
Хмыкнул хан и сказал укоризненно:
– Это другое дело, а то ишь, как ты легко с конем расстался. Таким в степи не разбрасываются. – Подумал немного и добавил: – Так и быть, пусть на кону с моей стороны конь встанет. Вот только что сам-то супротив такого выставишь? Ведь у тебя же и так ничего не осталось.
– А голова моя на что? – пожал я плечами. – Или не стоит она коня?
Оглядел меня Кур-хан. На голову мою прищурился, словно прикидывая, равны ли ставки. Потом зубы свои в улыбке ощерил и закивал:
– Быть посему.
Поконались мы.
Думал – сжульничает печенег. Нет, вправду по-честному первый ход разыграл. Досталось мне центр доски оберегать. Уже проще. Сплюнул Куря на ковер и руку над полем тавлейным для первого хода занес.
– Все спросить у тебя хотел, – сказал я.
– Чего еще? – хан коснулся пальцем серебряного воина, затем быстро отдернул руку, подхватил совсем другую фигуру и двинул ее на перекрестье.
– А чего это вы все время плюетесь? – Я взялся за шишак золотого копейщика и перекрыл печенегу ход.