– Пожалуйста, присядьте, – ответил Моуди, с явным усилием показывая на стул. Видя ее колебания, он добавил: – Я не сделаю вам ничего дурного. Так ужасно – лежать в этой норе и не иметь возможности хоть с кем-нибудь перемолвиться словом.
– Хорошо, но только на одну минутку. У меня бездна работы. К тому же сегодня моя очередь собирать яйца.
– Похоже, мисс Пруденс держит вас в ежовых рукавицах, – заметил на это Моуди, вспомнив, с какой злостью Брок рассказывал о своде правил, введенных на ранчо старой девой.
– Пруденс просто понимает свою ответственность; она заменяет мать тем, кто ее моложе, – вступилась за Пруденс Сара. За шесть недель, проведенных ею на ранчо, она пришла к выводу, что люди относятся к этой женщине совершенно несправедливо. Пруденс заслуживала лучшего отношения.
– Но и вы немногим ее старше, – деликатно заметил Карстерс.
– Мои лучшие годы давно прошли. И я намного старше Пруденс. – Она не решилась добавить, что через несколько месяцев ей будет уже тридцать шесть.
– Возраст мало что значит, мисс. Мне пятьдесят, но я не думаю, что мое лучшее время позади. Хотя кавалерийские силы Соединенных Штатов и полагают иначе. Они отправили меня на пенсию. Выбросили, как старого мула.
Сара услышала в его словах боль и обиду, и ей стало жаль полковника. Он был еще силен и крепок. Она видела, как он мускулист, когда смывала с него грязь.
Это воспоминание вдруг вогнало ее в краску, и она попыталась скрыть замешательство словами:
– Армия, без сомнения, ошиблась. Вы выглядите очень хорошо.
Он поднял на нее удивленный взгляд, и она увидела в нем что-то, чего не было раньше.
– Это вы меня вымыли? У вас замечательные руки. – От этих слов щеки Сары просто заполыхали огнем, и она поспешно вскочила на ноги.
– Я... я должна идти, полковник Карстерс. – Она кинулась к двери и тут на мгновение обернулась. – Немного позже я принесу вам обед. – Выскользнув из комнаты, она крепко прикрыла за собой дверь.
Тем же вечером все обитательницы ранчо собрались у камина, чтобы выслушать обычное вечернее чтение Библии.
– ... Ты должен любить Господа своего всем сердцем своим, всей душою своей и всей силою своей, – громко произнесла Пруденс.
– Как вы думаете, мисс Пру, если мы совершили грех, то Бог все еще любит нас? – прервала ее Полли, беря со стола кусок яблочного пирога.
Пруденс сняла очки, которыми пользовалась только при чтении, и на ее лице появилась снисходительная улыбка. Сколько она ни предупреждала Полли, что от пирогов набирают вес, девушка никак не желала думать о своем будущем.
– Бог любит даже грешников, Полли. И потому он очень горюет, когда видит, как кто-либо предается обжорству. – Ее взгляд стал осуждающим.