– Дорогая, здравствуйте!
Так, довольно веселым голосом объявляет о своем появлении этот человек. Королева Забо и я свернули шеи, глядя на дверь, которая распахнулась перед маленьким человечком – этаким шестидесятилетним живчиком; он устремляется через всю библиотеку, неся впереди себя, как знамя, свою сияющую улыбку.
– Добрый вечер, дорогой министр!
Ни малейшего оживления в голосе Королевы Забо, сердечность высшей пробы, тот вид утонченной непринужденности, который позволяет думать, что обращаться к человеку по его титулу, наградам или званию для некоторых считается проявлением близких отношений: мы с вами одного поля ягоды. Эти двое, должно быть, частенько поигрывали в бридж, причем в паре, подбадривая друг друга анекдотами.
– Господин Малоссен, полагаю?
Правильно полагает, старый лис. И я вспоминаю, что где-то уже видел его. But where? У меня ведь нет такой привычки – наведываться к министрам.
– Не мучайтесь, молодой человек, я – Шаботт, министр Шаботт, гроза вашей беспокойной юности, изобретатель мотоцикла с седлом для второго полисмена с длинной дубинкой, чтобы отправлять непослушных сорванцов по домам.
Проговаривая все это, он не перестает трясти мне руку с утомляющим юношеским задором, а я в это время усмехаюсь про себя: «Шаботт, черт возьми, видела бы меня сейчас Жюли, на стенку бы полезла». От этого мимолетного видения моей возлюбленной у меня темнеет в глазах, а Шаботт, приняв это на свой счет, уж испугался:
– Ну, ну, молодой человек, те времена давно прошли, и я готов признать, что это мое изобретение не из лучших. У меня теперь одна страсть – писательство. И вы согласитесь со мной, что тот, кто пишет романы, не совсем конченый человек.
(Это что еще за зверь такой?)
– Не пройти ли нам в мой кабинет?
Отчего же. И опять через всю библиотеку Шаботт семенит впереди, как ребенок со своим серсо. Он пикантен. Как изящная ложечка, выпрыгнувшая из его кофейной чашки.
– Вот мы и на месте, заходите, прошу вас, присаживайтесь. Чай? Кофе? Виски? Что-нибудь еще? Для вас, дорогая, ваша вечная «виши»[17], знаю, знаю, – бог мой, как вы пьете эту гадость?!
Королева Забо мигом освоилась, куда уж быстрее! Во всяком случае, она не раздумывая садится на то, что потверже, стульчик в стиле Людовика XIII, самый что ни на есть монашеский табурет, а я с головой погружаюсь в английскую кожу большого вольтеровского кресла.
– Подходит. Внешность неяркая, податлив, как раз то, что требовалось.
Это что, он обо мне говорит? Обо мне?
– Вы меня извините, господин Малоссен, я только что говорил о вас, как если бы вас здесь не было, старая привычка политика. В политике почти все время приходится говорить об отсутствующих, так что порой их присутствие ничего не меняет.