– Ты должна потребовать у мужа роскошный подарок, вроде большого нового дома, – шутливо советовала она, хотя обе знали, что Виктория должна унаследовать нью-йоркский особняк. Оливии достанется Хендерсон-Мэнор, хотя она слышать об этом не хотела.
Последний год отец постоянно болел, а исчезновение дочери буквально его подкосило. Но в последние дни ему стало значительно лучше: кашель прошел, настроение поднялось, и он даже велел открыть бутылку шампанского в честь годовщины свадьбы, а потом, как всегда, лег пораньше.
Джеффри спал в старой комнате Оливии, и ей было невероятно тяжело туда заходить. Видеть кровать, которую она столько лет делила с сестрой, было невыносимо. Она получила уже два письма от Виктории, отправленные на Пятую авеню, и знала, что та работает в полевом госпитале и ухаживает за умирающими. Должно быть, ей нелегко. Видимо, со стороны все кажется намного проще; только тот, кто побывал на войне и стал свидетелем суровой действительности, способен оценить труд сестры милосердия. Но, судя по письмам, Виктория была в своей стихии. И как бы Оливия ни скучала по ней, все же втайне сознавала, что рада отсутствию сестры, пусть и недолгому. Это давало возможность побыть еще немного с Чарлзом, и в эту ночь их ласки были особенно бурными.
Потом он заговорил об их печальном путешествии на «Аквитании», о своем тоскливом одиночестве и горьком разочаровании, и сердце Оливии сжалось от жалости и сочувствия. Пришлось сделать вид, что она все помнит. Только сейчас девушка в полной мере поняла, как были несчастны оба.
Он снова сжал ее в объятиях, но на этот раз все было по-другому. Сердца и души словно бы слились, они как бы стали единым целым, и после, лежа рядом со спящим Чарлзом, Оливия впервые ощутила себя замужней женщиной.
Он, кажется, тоже почувствовал перемены, потому что даже говорил с ней иначе. Их союз наконец-то стал не только физическим, но и духовным, и во вторник Чарлз с трудом оторвался от жены. Он не мог на нее наглядеться и, добравшись до Ньюберга, едва не повернул обратно. Вечером он написал ей письмо, в котором говорилось, как много она значит для него и как сильно он ее любит. Оливия долго плакала, читая драгоценные строчки. Жизнь никогда еще не была так прекрасна!
Они с Джеффри почти каждый день ездили кататься. Он неплохо держался в седле, и Оливия учила его прыгать через препятствия, хотя Чарлз постоянно тревожился, что мальчик упадет. Он не переставал удивляться, что Виктория уделяет столько внимания пасынку, хотя не так любит лошадей, как сестра, но она стала совсем другой за последние два месяца и, наверное, хочет подружиться с Джеффом. Она все больше напоминала ему Оливию – всем своим поведением и манерами.