Зато Чарлз Доусон согласен. Мы уже обсудили это с ним. Он человек умный, рассудительный и порядочный. И верно оценивает ситуацию. Разумеется, Доусон не питает заблуждений относительно твоих чувств к нему и, хотя не знает подробностей, все же подозревает, что случилось нечто весьма неприятное во время твоего пребывания в Нью-Йорке. Он вдовец, потерял горячо любимую жену и ищет мать для своего осиротевшего ребенка.
Виктория, ошеломленно слушавшая отца, широко распахнула глаза.
– Значит, ты подыскал мне подходящую работу, отец? Стать матерью неизвестному мальчику, а не женой любящему мужчине?! Как ты мог, отец?
– Как я мог?! Как мог?! – взорвался Эдвард.
За всю свою жизнь девушки никогда еще не слышали столь оглушительного крика. На этот раз чаша терпения Эдварда переполнилась. Она еще пытается возражать ему!
– Ты смеешь задавать мне подобные вопросы, после того как опозорила нас, связавшись с женатым мужчиной и забеременев?! Подумать только, если бы не выкидыш, в семье Хендерсон появился бы ублюдок! И ты еще что-то лепечешь?! Запомни, если немедленно и без колебаний не подчинишься мне, я либо запру тебя в монастырь, либо выгоню из дому без цента в кармане!
– Делай как знаешь! – к ужасу Оливии, взвизгнула сестра. Боже, во что превратилась их жизнь! – Никому не удастся выдать меня замуж за человека, едва знакомого, и к тому же нелюбимого, который не питает ко мне никаких чувств. Это все равно что продать меня как рабыню, как вещь, как бездушный предмет. У тебя нет прав избавляться от меня подобным образом, приказывать своему адвокату на мне жениться. Или ты ему заплатил? – продолжала бушевать Виктория, раненная в самое сердце. Кроме того, Чарлз Доусон ей даже не нравится!
– Я никому не плачу, Виктория. Просто он понял, что происходит, причем куда лучше, чем ты. Ты не в том положении, чтобы ждать сказочного принца, или оставаться здесь, в Кротоне. Никто из нас не посмеет показаться на люди, пока положение не изменится. Ты заварила всю эту кашу – тебе и расхлебывать.
– В таком случае отрежь мне волосы, отсеки голову, делай что хочешь. Только не смей продавать меня этому человеку в возмещение за нанесенный ущерб. На дворе тысяча девятьсот тринадцатый год, отец! Это не средневековье! Ты не можешь так поступить!
– Могу и поступлю, и на этом конец спорам, Виктория. Иначе я лишу тебя наследства и прокляну. Не позволю тебе опозорить себя и Оливию только из-за твоего своеволия и упрямства. Чарлз хороший человек, и тебе повезло. Откровенно говоря, не будь мальчика, он и не подумал бы жениться, так что моли Бога, чтобы он не передумал.