– Зачем эта трубка у него во рту?
– Она не дает трахее закрыться. Скоро она не понадобится.
– Как прошла операция?
– В точности как намечалось. Давление на мозг устранено, и когда действие наркоза кончится, мы ожидаем улучшения. Остается только ждать.
Никогда в жизни Валентина не думала, что ожидание может быть настолько мучительным. Она не шевелилась и не спускала глаз с часов, висевших на стене напротив. Наконец старшая медсестра вышла из палаты и тихо сказала:
– Вы можете ненадолго войти и взглянуть на него. Скорее всего никаких изменений в его состоянии не произойдет до самого утра. Вам не мешает немного отдохнуть.
Валентина стояла у кровати. Уродливую штуковину вынули изо рта Александра. Он лежал на боку, а рядом, на стуле, который раньше занимала Валентина, сидела сестра. Валентина впервые видела сына таким неподвижным и молчаливым. Он всегда был энергичным, жизнерадостным, загорелым и взлохмаченным. Теперь волос не видно – вероятно, их сбрили. Голова перебинтована, и трубка зловеще змеится из-под простыни к бутылке на полу.
Валентина легко коснулась руки сына и вышла. Она ничего не может сделать для него – только быть рядом.
На следующий день ей позволили сидеть подле него и держать его за руку. Валентина больше не задавала вопросов при виде постоянно сменяющихся докторов, проводивших один осмотр за другим. В середине четвертого дня сестра, проверявшая пульс Александра, на миг застыла и выскочила из палаты. Тут же появились врачи, и Валентину выставили в коридор.
– В чем дело? Что случилось? – допытывалась она. Но двери закрылись у нее перед носом, и Валентина, подавив рыдания, опустилась на все тот же стул.
Первым с ней заговорил хирург, оперировавший Александра.
– Мне очень жаль, миссис Хайретис, но состояние вашего сына резко ухудшилось, и вам лучше сообщить обо всем его отцу.
Валентина тупо уставилась на него. Хирург, привыкший к подобного рода потрясениям, терпеливо повторил:
– Отец ребенка. Ваш муж. Думаю, необходимо его уведомить.
Валентина непонимающе покачала головой.
– Мой муж умер.
Хирург наконец вспомнил. Ее мужем был Паулос Хайретис, греческий пианист, утонувший в бурю. Бедняжка уже перенесла одну трагедию, и теперь другая может в любую минуту обрушиться на нее.
– В таком случае пусть приедут ваши родные, – сочувственно посоветовал он.
В широко раскрытых глазах Валентины плеснулся ужас.
– Вы хотите сказать, что мой сын умирает?
– Нет. Конечно, нет. Мы не должны терять надежду. Но если у него есть близкие родственники, необходимо объяснить им, что состояние мальчика крайне тяжелое.