Она включила зажигание и завела мотор.
– Как нам отблагодарить этих людей? – спросила Трейси.
– Скажи им спасибо, вот и все.
– Когда я позвонила на пост береговой охраны и заявила, что вы уже час как должны были вернуться, на том конце провода кто-то сказал в сторону: «Еще два идиота».
Майкл промолчал, она включила передачу, тронулась вслед за матерью. Майкл взглянул на жену. Побелевшие пальцы судорожно сжимали руль, мрачное лицо было неподвижно, губы сжаты, сузившиеся глаза сверкали. Наконец ее прорвало.
– Мало того, что ты меня можешь в любую минуту сделать вдовой, так надо было потащить за собой и отца.
– Я пытался уговорить… – начал Майкл.
– Представляю, как ты пытался.
– Спроси у него…
– Отец в тебе души не чает, он говорил мне, что хотел бы иметь такого сына, ему нравится чувствовать себя твоим ровесником. Я знаю тебя. Ты не оставил ему выбора. Отец спокойный, благоразумный человек, осторожный моряк, на такую самоубийственную выходку он решился впервые в жизни.
– Давай отложим этот разговор до того времени, когда ты немного успокоишься, хорошо? – миролюбиво предложил он.
– Я сейчас спокойна. И больше тут говорить не о чем.
Остаток пути они проделали молча.
Дома оказалось, что у Лоуренса кашель, его знобило. Миссис Лоуренс вызвала доктора, уложила мужа в постель, и он тотчас заснул беспокойным сном. Приехал доктор, осмотрел Лоуренса и сказал, что ему придется вылежать несколько дней в постели. Атмосфера в доме была невеселая, Майкл чувствовал, что во всем винят его. Он отказался от обеда, сел в машину и поехал в Бриджгемптон, в баре он выпил, съел гамбургер и снова заказал спиртное.
Когда Майкл вернулся домой, Трейси еще не спала. Везде, кроме их спальни и холла на втором этаже, свет был потушен. Он смертельно устал и, едва волоча ноги по ступенькам лестницы, задел висящую на стене картину. Она с грохотом сорвалась с крюка. Чертыхаясь себе под нос, Майкл попытался повесить картину обратно, но ему не удалось, и он понес ее наверх. Дверь их комнаты отворилась, и он остановился перед вышедшей в холл Трейси, понимая, что с картиной под мышкой представляет собой нелепое зрелище. Его слегка шатало.
– Вовсе не обязательно оповещать о своем появлении весь дом, – раздраженно и неприязненно прошептала Трейси.
– Здесь нет света, – сдержанно ответил он. – Кто это догадался повесить картину на лестнице?
– Я полагаю, свое мнение об интерьере дома ты можешь изложить в спальне, не мешая людям отдыхать, – сказала Трейси и широко распахнула перед ним дверь.
Он аккуратно поставил картину к стене и вошел в комнату. Трейси закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и посмотрела па Майкла, который неподвижно сидел перед женой на простом деревянном стуле. Суровость бледного лица не шла к нежному, нарядному шерстяному платью, которое было на Трейси.