Станислав метался, показывая то в одном, то в другом направлении, и спрашивал, не вижу ли я «Иорикку» и гавань.
Но меня это уже не трогало. Мне было больно повернуть голову к гавани.
–Мы сбились с пути! Мы сбились с пути! - заревел Станислав. - Мне надо на «Иорикку»! Решетки все выпали. Кочегар лежит в котле. Где вода? Разве вы не оставили мне кофе? Мне надо на «Иорикку», на «Иорикку». - Он ухватился за бечевку, стараясь ее развязать. Но он не мог развязать узлов. Он рвал, как безумный, и затягивал их еще туже. - Где лопата? - крикнул он. - Я должен разрубить веревку.
Но бечевка держалась недолго. Станислав рвал и дергал ее с таким ожесточением, что постепенно освобождался от нее. Последний узел он разорвал.
–«Иорикка» уйдет. Скорей. Пиппип. На «Норвежце» есть питьевая вода. Видишь, нам машут кружкой. Я не останусь на корабле смерти.
Станислав ревел все ожесточеннее.
Он висел еще на одной ноге, но вот он и там разорвал бечевку.
Все это я видел на расстоянии многих миль, как на картине или в зрительную трубу.
–Вот «Иорикка». Шкипер взял под козырек.
Станислав крикнул это и посмотрел на меня остекленевшими глазами.
–Пойдем со мной, Пиппип. Чай и сладкие пироги с какао. И вода, Пиппип.
Да, это была «Иорикка». Я видел ее ясно. Я узнал ее по ее пестрому сумасшедшему наряду и по ее мостику, который висел в воздухе, словно не принадлежал к кораблю.
Это была «Иорикка», и теперь они сидели за завтраком или ужином или ели сливы в синеватой крахмальной жиже. Чай был недурен. Чай был хорош и без сахара и молока. И вода для питья не воняла.
Я начал развязывать узел моего каната. Но я не мог его развязать. Тогда я позвал Станислава, чтобы он мне помог. Но ему было некогда. Он не мог высвободить свою ногу и работал, как безумный. В довершение всего у него открылись раны на голове, оставшиеся после побоев.
Кровь текла у него по лицу, но он не обращал на нее внимания.
А я дергал и дергал свой канат. Но он был слишком толст и не поддавался. Я не мог ни перетереть его, ни высвободить своего тела и запутывался в нем все больше и больше. Тогда я стал искать топор, нож или лопату, которую мы выправили со Станиславом, чтобы сделать из нее деревянную мачту, но компас опять попал в воду, и приходилось вылавливать его перегоревшей решеткой. Канат не поддавался. Узел затягивался все туже и туже. Это приводило меня в неизъяснимое бешенство.
Станислав наконец высвободил ногу.
Он обернулся вполоборота ко мне и воскликнул:
–Пойдем, Пиппип! Тут всего только двадцать шагов. Решетки все выпали, уже без двадцати пять, да, да. Вставай, скорей. Таскать золу.