–Ладно. Хотя бы до Болоньи. Когда вы снимаетесь?
–Самое лучшее, если ты придешь в восемь. В это время боцман как раз выпивает. Мы будем стоять на палубе. Если шапка будет у меня на затылке, можешь подняться; если же нет, то подождешь. Не ходи только слишком много у нас под носом. Если же тебя поймают, дай лучше побить себе морду, но не выдавай нас. Здесь дело чести, понял?
В восемь часов я был на месте. Шапка сидела на затылке. Боцман был пьян, как стелька, и не протрезвился до самой Болоньи. Тут я вышел и очутился во Франции.
Я разменял свои деньги на французские франки. Потом отправился на вокзал, где стоял экспресс «Болонья - Париж». Взял билет до первой станции и сел в поезд.
Французы слишком вежливы, чтобы беспокоить пассажиров в дороге.
Так я доехал до Парижа. Но тут стали проверять билеты, а у меня билета не оказалось.
Опять полиция. Ну конечно! Да и как дело могло бы обойтись без полиции? Пошло невероятное коверканье языка. Я - несколько слов по-французски, они - несколько слов по-английски. Большую часть того, что они говорили, мне приходилось отгадывать: «Откуда я?» - «Из Болоньи».- «Как я попал в Болонью?» - «На корабле». - «Где моя корабельная карточка?» - «У меня ее нет».
–Что, у вас нет корабельной карточки?
Этот вопрос я понял бы, если бы ко мне обратились даже по-санскритски, потому что жесты и тон, с которыми этот вопрос предлагается, всегда так у всех одинаковы, что ошибиться невозможно.
–Паспорта у меня тоже нет. И никакого удостоверения. У меня вообще нет никаких бумаг. И никогда не было.
Все это я произношу залпом, без передышки. По крайней мере, им не придется ставить мне этих вопросов и терять время. Я вижу, что они озадачены, потому что одну минуту ни один из них не знает, что сказать и что спросить. К счастью, у них остается случай с билетом, которого у меня не оказалось. И на следующий день опять начинается допрос. Я спокойно предоставляю им говорить. Я ничего не понимаю. В конце концов, мне становится ясно, что меня ожидает десять дней заключения за мошенничество на железной дороге или нечто подобное. Точно не знаю, за что. Да мне это и безразлично. Главное то, что я в Париже.
Мое пребывание в тюрьме было очень забавно.
Первый день. Водворение, купанье, осмотр, чистое белье, распределение по камерам. Первый день прошел.
Второй день. Явка к кассиру за получением квитанции на отобранные у меня при аресте деньги. Вторичное установление личности и занесение в толстую книгу. После обеда прием у тюремного духовника. Он уверяет меня, что отлично говорит по-английски. Но на таком английском языке, наверно, говорили в Англии еще до Вильгельма Завоевателя. Я не понял ни единого слова из этого «отличного» английского языка, но и виду не подал, что не понимаю. Говоря о боге, он произносил это слово так: «Goat», и я был уверен, что он говорит о козле. Так прошел и второй день.