Арчи объяснил Кендалу:
— Видите ли, этот сиамский кот — прямой потомок египетского бога. Он не только умеет обижаться и командовать, но ещё и читает газетные заголовки. Совершенно очевидно, что кот, который умеет читать, имеет право командовать корреспондентом, не умеющим ловить мышей.
— Он ещё и летать умеет, — сказал Квиллер. — Когда он хочет взобраться на восьмифутовый книжный шкаф, он просто пригибает уши назад и взмывает вверх, как реактивный самолет, без всяких крыльев. Он, видимо, обладает знанием каких—то аэродинамических законов, каких не знают обыкновенные коты.
Кендал оглядел двух пожилых мужчин с интересом и подозрением.
— После того как Коко поднял меня в седьмом часу утра, — сказал Квиллер, — я начал думать об этом убийстве Ламбрета. Есть что-нибудь новенькое?
— К утру ещё ничего не прояснилось.
— Пришли к какому-нибудь заключению относительно акта вандализма?
— Насколько я знаю, нет.
— Ну, вчера вечером я заметил кое-что, что может показаться интересным. Все четыре предмета, которые были повреждены, изображали женские фигуры, более или менее обнаженные. Полиция заметила этот факт?
— Мне это неизвестно, — ответил репортёр, — Я сообщу об этом в полицейское управление.
— Но это нелегко заметить. Содержание полотен довольно абстрактно, и случайный взгляд вряд ли обнаружит это. Должно быть, этот вандал съел собаку на современном искусстве, — сказал Квиллер. — Наверное, это какой-то сумасшедший, ненавидящий собственную мать.
— Это сужает круг подозреваемых, — вставил Арчи.
Квиллер был в своей стихии — в гуще привычной деятельности полицейского расследования, где он когда-то изучал репортёрское ремесло. Лицо его раскраснелось. Даже усы выражали радость.
На столе появились три сандвича с говядиной и пластиковая бутылочка с горчицей. Журналисты воспользовались ею — каждый в соответствии со своим вкусом: Арчи пускал струю горчицы концентрическими кругами, Кендал выводил причудливые зигзаги, Квиллер выдавливал её в виде абстрактных фигур.
Через некоторое время Кендал спросил его:
— Вы хорошо знали Ламбрета?
— Я видел его лишь однажды. Он мне не понравился.
— Его галерея пользовалась успехом?
— Трудно сказать. Она была роскошно обставлена, но это ничего не доказывает. Цены на некоторые полотна были очень высокие, хотя я не дал бы за них и пяти центов. Я представляю себе тех, кто вкладывает деньги в такой вид искусства. Вот почему Ламбрет разместил свою галерею около финансового района.
— Может быть, какой-нибудь молокосос надеялся, что его работы будут выставлены в галерее, и из-за этого возник спор с Ламбретом?