— Зачем она это делает?
— Ей нравится быть моим защитником. Ей необходимо знать, что она кому—то нужна. У Батчи мало друзей, и она имеет раздражающую манеру цепляться за тех, кто у неё есть.
— Какого мнения о ней был ваш муж?
— Она абсолютно ему не нравилась. Эрл хотел, чтобы я порвала с Батчи. Но очень трудно порвать с тем, кого знаешь всю жизнь, особенно когда ваши пути постоянно пересекаются… Я не знаю, зачем рассказываю вам всё это. Я, должно быть, уже надоела вам?
— Нисколько. Вы…
— Мне нужно было поговорить с кем-то, кто бескорыстен и полон сочувствия. С вами легко говорить. Что, все журналисты такие?
— Мы хорошие слушатели.
— Я чувствую себя сейчас намного лучше. Спасибо вам.
Зоя откинулась на спинку стула и замолчала. В её лице появилась нежность.
Квиллер пригладил усы кончиком трубки и почувствовал, что его губы складываются в улыбку.
— Я рад, что смог…
— Вы, наверное, ищете материал для вашей колонки в газете? — Сияющее выражение лица Зои как-то не считалось с этим вопросом.
— Конечно, я всегда…
— Я хотела бы рассказать вам о Нино. — Она произнесла имя с ударением на «О».
— Кто этот Нино? — спросил Квиллер, скрывая лёгкое разочарование за оживленным тоном.
— Он создатель Предметов. Некоторые называют его джанк-скульптором[4] . Он создает полные глубокого содержания конструкции из хлама и называет их Предметами.
— Я видел их в галерее. Один из них был куском канализационной трубы, проколотой велосипедными спицами.
Она тепло улыбнулась:
— Это Предмет номер семнадцать. Разве он не красноречив? Он жизнеутверждающий, но в то же время отвергает псевдомир вокруг нас. Разве вы не были захвачены его бунтарским духом?
— Сказать по правде… нет, — ответил Квиллер с раздражением. — Он выглядел как кусок канализационной трубы с несколькими велосипедными спицами.
Зоя бросила на него ласковый взгляд, в котором упрек смешивался с жалостью:
— Ваш глаз ещё не настроен на восприятие современного искусства. Но со временем вы научитесь ценить его.
Квиллер сердито скосил глаза на свои усы. Зоя с энтузиазмом продолжала:
— Нино мой протеже, можно сказать, моё открытие. В нашем городе много талантливых художников, но я могу с уверенностью сказать, что Нино — больше чем талант. Он гений. Вам следует посетить его мастерскую. — Она резко подалась вперед. — Вы хотели бы встретиться с Нино? Я уверена, получился бы прекрасный материал для газеты.
— А как его полное имя?
— Девять-о-Два-Четыре-Шесгь-Восемь-Три, — сказала она. — Или, может, Пять. Никогда не могу вспомнить последнюю цифру. Мы называем его просто: — Нино.