Дикие (Щупов) - страница 5

Он все еще колебался, когда вихрастый незнакомец вскинул к плечу винтовку. Он явно собирался стрелять в его Тархана. А уж Тархан никогда попусту не лаял. Чуял и медведей, и недругов за версту! Грянул выстрел, и, разбрызгивая кровь, верный пес повалился на землю. Это было дико и чудовищно! Никто и никогда не позволял себе стрельбы в их маленьком поселении. Руки древнего Еремея сами собой окрепли, мушка ижевского ружьеца послушно поплыла к цели. Только и успел пожалеть дед Еремей, что некогда было перезарядить стволы. Приходилось стрелять утиной дробью, а следовало бы попотчевать неведомых стрелков чем покрупнее.

Отдача крепко ударила в плечо, и он сразу увидел, что попал. Правда, всего лишь в ногу, но выше он и не целил - все-таки помнил, какое на дворе время. Руки его ходили ходуном, в висках гулко намолачивал пульс. Следовало сдержать расплясавшиеся нервы, но он спешил, и второй заряд дроби ушел в пустоту, пронесясь над головами незнакомцев. Отпрянув к стене, Еремей переломил двустволку, достал из шкафа картонную коробку. По счастью, кое-какие запасы у него еще имелись, и дрожащими пальцами он начал доставать патроны. Несколько штук выпало из рук, покатилось по полу. Запах сожженного пороха щекотал ноздри, заставлял волноваться еще больше.

Между тем, это было всего лишь начало, и уже через несколько секунд оба выходящих на улицу окна задрожали, рассыпая по подоконникам стеклянное крошево и щепу от раздробленных пулями рам. Одна из щепок ударила Еремея в лоб, по щеке скатилась теплая струйка. Впрочем, подобных мелочей старик уже не чувствовал. С перезаряженной двустволкой он торопливо поднимался по шатким ступеням. Распахнув скрипучий люк, кое-как выбрался на чердак. Тут было темно и пыльно, но Еремей сумел бы ориентироваться здесь и с завязанными глазами. Спотыкаясь о чердачный хлам, он осторожно сунулся к запыленному стеклу, отомкнув щеколду, приоткрыл узкую створку.

«Фашисты» лежали за поленницей и явно целили по его окнам. Быстро передергивая затворы, они посылали в дом старика пулю за пулей. Нелюди, которых никто сюда не звал, легко и просто посягнувшие на его ветхое жилище.

На этот раз Еремей выцеливал значительно дольше. И даже подивился злому спокойствию, что снизошло на его седую голову. Должно быть, и впрямь в груди пробудилось нечто былое - дремлющее еще с тех боевых времен. Верно говорят, в каждом из нас живет партизан, будь то россиянин, чеченец или гражданин Ирака. Только тронь и дай повод, а там уж держись крепче!…

Прежде чем выстрелить, Еремей несколько раз повел стволами. Из-за поленицы торчала ненавистная каска, а чуть правее виднелись ноги второго нападающего. Хотелось зацепить их единым дуплетом. Без лишней перезарядки. Так все и получилось. Лишь одно мгновение разделило выстрелы, и за это самое мгновение Еремей успел скорректировать прицел, с ног лежащего переведя ружье на чужую макушку. Не будь на Левше каски, стало бы у Еремея одним противником меньше, но каска спасла злого человека. Свинец ударил Левшу, но не убил. Впрочем, даже утиная дробь с такой дистанции бьет достаточно сильно. Подобно Шнурку Левша взвыл благим матом, рухнув на землю, впился молодыми зубами в жухлую траву. А рядом уже зло ругался Мох. Он тоже получил свою порцию свинца, но в отличие от Левши и Шнурка головы не терял, - матерчатой полосой торопливо перетягивая кровоточащую голень. Конечно, раны у них были далеко не смертельные, однако хвалиться было нечем. В каких-то полминуты невидимый стрелок умудрился завалить троих разведчиков! Одного только Сему Кулака и не задел! Конечно, за околицей у них прятались еще бойцы, но откуда им было знать, какие тут начались проблемы. Лесник уверял, что никакой связи в селе нет, но мало ли что он говорил! Он и про этого снайпера никого не предупреждал. А ну как найдется в доме старикана сотовый телефон? А не телефон, так старенькая рация…