— Я не против, — сказала женщина. На заднем плане зазвонил другой телефон.
— Скажите ей, чтобы не выходила из здания, пока я не приеду, — повторил он.
— Да, это я уже поняла, — торопливо ответила женщина. — Извините, мне надо подойти к другому телефону.
— Но вы передадите ей это?
— Да, конечно. До свидания. — Она положила трубку. Ганс-Улоф ещё некоторое время держал онемевшую трубку в руке, говоря себе, что не стоит сходить с ума. Он выключил компьютер, надел пальто, взял сумку и вышел.
Мысль, что и за ним может кто-то наблюдать, даже не пришла ему в голову.
На скоростной магистрали в сторону центра машины едва ползли. Стало немного лучше, когда перед вокзалом он наконец смог свернуть. На парковке для посетителей перед полицейским управлением на Кунгсхольмсгатан оказалось даже несколько свободных мест.
Он поискал и нашёл входную дверь в большое здание. Его взгляд нетерпеливо скользил по табличкам и указателям, именам, названиям отделов и номерам кабинетов, но, казалось, все пути вели не туда и все двери были заперты. Он начал спрашивать, но каждый, к кому он обращался, хотел знать, по какому вопросу он здесь.
— Мне надо кое о чём заявить, — объяснял он и отказывался отвечать на наводящие вопросы из страха, что ему могут не поверить. Нет, ему бы, конечно, поверили! Не было никаких причин усомниться в его словах. Он был профессором Каролинского института, руководителем секции в департаменте физиологии и фармакологии, с правом голоса в Нобелевском собрании, он был учёным с международным признанием, уважаемым членом общества.
Несмотря на это, он не мог переступить через себя и ввести в курс дела кого-то из полицейских на входе или в коридорах.
Ему указали дорогу, объяснили, что «прямо, третья дверь налево». Он шёл мимо людей, ожидающих на скамьях и угрюмо поглядывающих на него. Его шаги гулко отдавались в коридоре, пока наконец толстая стеклянная дверь не захлопнулась за ним с сытым щелчком и он не очутился перед стойкой. Разом установилась приятная тишина.
— Что я могу для вас сделать? — спросил его молодой человек в голубой полицейской униформе.
— Я хотел бы кое о чём заявить, — сказал Ганс-Улоф. Молодой полицейский достал из-под стойки бланк и взял шариковую ручку.
— Я понял. И о чём бы вы хотели заявить?
— Меня пытаются шантажировать, — наконец-то выложил он. Вот и хорошо. Делу справедливости надо дать ход. Ганс-Улоф выдохнул.
Рука полицейского с шариковой ручкой зависла над бланком — так, будто он не был уверен, то ли он делает.
— Могу ли я для начала спросить вашу фамилию?