— Видишь ли, я должен тебе объяснить, — кивнул Боссе и взял его под руку, совершенно неожиданным жестом доверительности. — Но вначале я должен спросить тебя кое о чём.
— Да?
— Ты взял деньги? Ганс-Улоф вздрогнул.
— Разумеется, нет! Я же тебе говорил.
— Они не предложили тебе ещё раз? Большую сумму?
— Нет.
Это его, кажется, озадачило.
— Да? Странно, — сказал он, наморщив лоб. — И ты тем не менее проголосовал за Эрнандес Круз, просто так?
— Не буду же я менять своё мнение только потому, что ко мне заявится сумасшедший с чемоданом денег, — ответил Ганс-Улоф с особым удовлетворением, чтобы хоть разок для разнообразия обойтись без лжи.
Боссе со вздохом покачал головой.
— Это я виноват.
— Виноват? В чём?
— Что они приставали к тебе. Или, скажем так, из-за меня всё началось. Меня спросили, кто за кого предположительно будет голосовать, и я просто сказал, что знал.
Ганс-Улоф почувствовал, как в нём поднимается волна возмущения.
— Но ты не имел права этого делать!
— Ганс-Улоф…
— И кому? Кому ты это сказал?
Боссе поднял руку.
— Погоди. Сейчас я всё объясню. Знаешь, как я вижу эту ситуацию? Как было когда-то в школе. Когда нам было по шестнадцать-семнадцать лет, по всему классу проходила демаркационная линия, она разделяла посвященных и наивных. У одних уже был секс, у других нет. Более того, они даже не знали, что творится по другую сторону линии. Некоторые даже вообще не знали, что секс существует.
Ганс-Улоф почувствовал себя неуютно. По делению Боссе он однозначно оказался бы в числе последних. Первый секс у него состоялся с его собственной женой, и с тех пор как она погибла, секс снова исчез из его жизни.
— Я не вижу, какая здесь связь.
Боссе взял Ганса-Улофа за плечи и повернулся вместе с ним так, что перед ними оказалась вся парковочная площадка.
— Ты ведь знаешь машины своих коллег или нет? Знаешь, кто ездит вон на том «мерседесе»?
— Да. Ульрик.
— А чей новенький зелёный «вольво» вон. там, с кожаными сиденьями и прочим шиком?
— Бьёрна, да?
— Правильно. А вон та ржавая развалюха, которая несколько веков назад, возможно, и была «фиатом»?
— Ларса.
— Хорошо. А теперь вспомни, кто во время голосования поднял руку за Софию Эрнандес Круз, и посмотри, на каких машинах они ездят.
Ганс-Улоф сделал так, как ему было предложено. С таким чувством, будто у него под ногами разверзается земля, он понял, что, за исключением Мариты Аллинг и его, практически все, кто голосовал за Софию Эрнандес Круз, ездят на дорогих новых автомобилях.
— Это неправда, — вырвалось у него.
— Это правда, — сказал Боссе Нордин. — Ты сам это знаешь. На заработки учёного такие машины позволить себе нельзя.