Ганс-Улоф пообещал больше не медлить ни одного дня.
Поскольку в любой момент он мог снова встретить Мариту, а в следующий раз обязался предъявить ей счет за чистку, чтобы она успокоилась, в тот же день он закончил работу на несколько часов раньше, поехал домой, взял костюм, который всё это время пролежал, небрежно переброшенный через спинку стула в спальне, и снова поехал в город. Он оставил машину на многоэтажной парковке на Мастер-Самюэльсгатан, откуда до Сергсльгатан было рукой подать.
Между Сергельгатан и Свсавэген высились пять серебристых высотных домов, построенных, судя по виду, в семидесятые годы. Нижние этажи высоток соединялись между собой, образуя сквозной пассаж. Там Ганс-Улоф и нашёл столь горячо рекомендованную Маритой Аллинг чистку, которая, на его взгляд, ничем не отличалась от любой другой чистки, с какой ему приходилось когда-либо иметь дело. Толстая женщина за прилавком так же скучающе приняла его костюм, и её манеры не внушали никакого доверия к этой чистке.
— Мне нужен будет счёт, — сказал Ганс-Улоф, когда она обшаривала мясистыми пальцами карманы пиджака.
— Получите, когда будете забирать, — ответила она и что-то протянула ему под нос. — Вот. Забыли в костюме.
Это оказалась визитная карточка. Некоего Бенгта Нильсона, журналиста «Svenska Dagbladet».
Странно. Разве он не разорвал сё на кусочки?
— Откуда это у вас? — спросил он. Женщина указала на карман пиджака.
— Вот тут было.
Журналист сунул ему свою визитную карточку в нагрудный карман, это он помнил. Неужто при этом он тайком сунул ещё одну карточку в другой карман? Выходит, так.
— Спасибо, — сказал он. Бенгт Нильсон. Отчаянный парень.
Женщина подвинула ему купон.
— В четверг, — равнодушно сказала она.
После этого Ганс-Улоф немного побродил „по пассажу. Он был красиво отделан, с чёрно-белым узором на мраморном полу, и кофейня в одном из проходов приглашала передохнуть, предлагая по специальной цене кофе с шоколадным пирогом. Почему бы нет? Время у него было, и уж если кто и имел право немного перевести дух, так это он. Он выбрал себе толстое «брауни» и капуччино, расплатился и опустился со своим подносом за столик. Отпил первый глоток, наслаждаясь тем, что впервые за последние недели никуда не торопится, ничего не планирует и может потратить несколько минут бесцельно и бессмысленно.
Пирожное «брауни» было вкусное. Ганс-Улоф жевал и глядел по сторонам.
И вдруг увидел мужчину с широко расставленными глазами.
На сей раз он был не в форме полицейского. На нём была серая куртка и чёрная вязаная шапочка, которая преобразила бы его до неузнаваемости, если бы не эти расставленные глаза, которые не спутаешь ни с какими другими. Он быстро шагал вдоль пассажа, погружённый в мысли, и спешил. Кажется, он не заметил Ганса-Улофа. Кажется, он вообще не смотрел по сторонам.