После того как Ганс-Улоф закончил, Нильсон всё же взялся за вилку и стал ковыряться в своём судаке.
— Я уже давно подозревал нечто такое, — задумчиво сказал он. — Уже несколько месяцев я отслеживаю отчисления, переводы со счёта на счет, налоговые декларации и так далее. Гоняюсь за деньгами, как говорят. Могу по памяти привести балансы десяти крупнейших фармацевтических фирм. Но то, что они зайдут так далеко, меня, честно говоря, ошеломило.
Ганс-Улоф смотрел в пустоту перед собой.
— А меня-то!
— Так, значит, сколько времени уже отсутствует ваша дочь? С начала октября? Это больше четырех недель.
— Почти пять.
— Это очень большой срок для четырнадцатилетней. Боже мой, какой ужас!
Ганс-Улоф попытался стряхнуть с себя оцепенение, в которое он вверг себя своим рассказом.
— Так вы поможете мне?
— Я сделаю всё, что в моих силах. — Нильсон залпом выпил пиво, вытер рот и знаком показал кельнерше, чтобы принесла ещё одно. — Но, честно признаться, я не знаю, многое ли я смогу. Уже не знаю. Если бы вы спросили меня тогда, в день объявления, я бы произнёс перед вами пламенную речь, воинственную, идеалистическую, наивную. Но в последние недели мне пришлось узнать такие вещи… — Он осёкся, стал разглядывать свои ногти.
— Вещи? — спросил Ганс-Улоф. — Какие? Журналист поднял голову.
— Вы имеете представление о размерах экономического ущерба, который наносит всему миру коррупция? Свыше пятисот миллиардов долларов в год, по самой осторожной оценке. Это почти равно обороту глобальной наркоторговли. Это больше половины ежегодных военных расходов всего мира. И коррупция — это не то, что происходит в каких-нибудь там банановых республиках и африканских диктатурах. Там это просто на виду. Но они бедны, и поэтому ущерб от их коррупции невелик. Коррупция, которая действительно идёт в расчёт, которая действительно наносит урон, творится не в третьем мире, а здесь, в «первом». В Японии. В Северной Америке. В Европе. — Он окинул мрачным взглядом остальных посетителей кафе. — Не исключая Швецию.
Ганс-Улоф растерянно смотрел на своего собеседника.
— Меня интересует только моя дочь. Больше ничего.
— Да, это мне ясно. Но всё взаимосвязано, понимаете? Похищение вашей дочери, по существу, не что иное, как подкуп — попытка коррумпировать вас. Вас коррумпировали, подкупили, профессор. Не деньгами, а другим, необычным способом, но он оправдал себя. — Рука Нильсо-на скомкала бумажную салфетку с напечатанными на ней астрологическими символами. — То есть пока что этот способ необычный, однако я боюсь, что так будет недолго. За последние десятилетия возникло несколько непостижимо крупных состояний, и те, кто их контролирует, полагают, что стоят выше закона. То, что они могут купить голоса избирателей, особое медицинское обслуживание, влияние, любовь, славу, что там ещё, — это для них уже давно само собой разумеется. Я думаю, сейчас они как раз готовы переступить и последние границы, какие им ещё поставлены.