— Но для этого всё же существуют газеты! — воскликнул Ганс-Улоф. Он отодвинул в сторону свое остывшее, почти нетронутое блюдо. — Разве это не функция средств массовой информации — выставлять на всеобщее обозрение такие безобразия? Напишите статью! Разоблачите махинации «Рютлифарм»! Вызовите скандал, какого свет не видывал!
Бенгт Нильсон задумчиво кивал, и это выглядело бы почти ободряюще, не будь его лицо при этом таким серым.
— Это не так просто, — произнёс он медленно, почти страдальчески.
— Разумеется, непросто. Было бы просто, я бы и сам мог это сделать.
— Нет, вы не понимаете. Эти люди, о которых я только что говорил, ведь они купили, естественно, и газеты. Они покупают в последнее время прежде всего газеты. Радиостанции. Телевизионные станции. Интернет-службы. Всё, при помощи чего можно оказать влияние на общественность.
Ганс-Улоф растерянно моргал.
— Но не в Швеции же.
— А вы как думали? Естественно, и в Швеции.
— У нас? Как это может быть? До недавнего времени здесь всё было в большей или меньшей степени государственным. Да что вы, во времена моей юности Швеция была чуть ли не социалистической страной.
Нильсон подвигал свои очки.
— Мне не хочется об этом говорить, но ваша юность осталась уже далеко позади. Сегодня можно купить всё, даже государства и правительства. В том, что наша полиция — уже соучастники в деле, вы сами имели случай убедиться. Почему же вы думаете, что главные редакторы или государственные министры стоят в стороне?
— Но ведь нельзя запретить вам написать статью?
— Да мне это только что запретили. Речь шла о другом, но меня совершенно недвусмысленно поставили на место.
— О другом? О чём именно? Нильсон потёр ладонью рот.
— Лучше вам этого не знать, поверьте мне, Ганс-Улоф бессильно обмяк.
— Что же мне делать? Я-то надеялся, что вы сумеете мне помочь…
— Да. Я… я испробую все средства, — нервно сказал журналист. — Ещё не всё у них под контролем, во всяком случае, насколько я могу судить. Есть кое-какие возможности. Конечно, не в моей газете, но я знаю людей, которые… Но этим я не хочу вас грузить. Вам лучше знать об этом как можно меньше.
— Значит, вы даёте мне слово? — дрожа спросил Ганс-Улоф.
— Слово даю, — кивнул журналист. — Я найду способ предать гласности вашу историю. И найду его скоро. В ближайшие дни. — Он достал записную книжку. — Мы должны договориться, как нам контактировать. Для верности будем исходить из того, что ваш телефон прослушивается, а почта прочитывается. Не говоря уже о и-мэйлах, их-то могут читать все кому не лень.
— А, вон что. Да, — Ганс-Улоф задумался. Постановка вопроса была непривычной. — Может, мы могли бы условиться об определённом времени, когда я буду находиться у другого телефона? Я думаю, уж весь-то институт они вряд ли могут прослушивать, а?