Он набрал фляжку, попил. Ах, как она была вкусна, эта теплая, пахнущая пластиком вода! Утолив жажду, Роберт отвинтил крышку бачка и заглянул в горловину – воды должно было хватить суток на пятеро. Плеснул в перевернутую крышку коту. Тот жадно залакал, искоса поглядывая на человека.
Роберт проверил курс – яхту на пару румбов[12] снесло на ост. Направление пустынное. Если его выдержать, то в ближайшую землю – Канарские острова – упрешься только через две тысячи миль. С попутным ветром неделя, а то и больше ходу. Но Роберт Макгрэйв не спешил к прелестям цивилизации, насытившись ими по горло.
Роберт плыл третий день. Отощал еще больше, оброс щетиной. Питался рыбой, которую ловил на снасть-обманку, найденную на яхте. Жарил рыбу на крышке инструментального ящика. В ящик, поставленный на отодранный кусок асбестовой изоляции моторного отсека, наливал немножко, на самое донышко, бензину, поджигал с помощью свечи, подключенной проводами к электросистеме мотора, и закрывал крышку. Кислород поддерживал горение через боковые дырочки в ящике. Металлическая крышка быстро нагревалась, и рыба пеклась на ней не хуже, чем на углях, даже пригорала. Жаль только, соли на яхте на нашлось.
Кот поправлялся на даровой рыбе. Он ел ее сырой и потому не требовал воды.
Над яхтой два раза пролетали самолеты, проходили по кромке горизонта корабли, однако никто не интересовался одиноким парусом. Искатели приключений в океане перестали быть редкостью.
В конце третьего дня пути Роберт напек на ужин рыбы, поел, выпил установленную норму воды и отправился спать. Кот один на палубе не хотел оставаться. Потому Роберт впустил в каютку Рыжего и задраил на ночь дверь – мало ли что…
Разбудило Роберта душераздирающее мяуканье кота. Животное металось по каютке, царапало дверь. Роберт почувствовал, что яхта несется куда-то с огромной скоростью, судно мотает из стороны в сторону, в иллюминаторы не видно привычного звездного неба, а в борта яхты бьют водяные струи. В такой круговерти нечего было и думать открыть дверь.
Яхту бросало минут двадцать. А может, час или два? Роберт потерял ощущение времени. Внезапно мотания прекратились, судно мгновение как бы неслось в спокойном полете, а затем грохнулось о что-то твердое. Затрещал корпус, раскололись стекла иллюминаторов – и яхта застыла неподвижно. Но вода в разбитые иллюминаторы не хлынула. Кот сразу успокоился, только в шерсти у него вспыхивали голубые искорки.
Роберт ощупал себя – цел. С трудом отдраил перекосившуюся дверь, высунулся в проем. Яхта висела или лежала на чем-то, наклонив нос. В красноватом мерцающем свете было видно, что всю оснастку сбрило, словно ножом. Яхта стала похожа на большой белый огурец. Сырой теплый воздух пахнул гнилыми водорослями.